Царская невеста. Валерий Елманов

кого?

      – За… – Я задумался, но потом вспомнил, хотя и с трудом. – А вот хошь за меня. Чем я плох? А я тебя тогда ба-а-атюшкой величать стану.

      Андрей Тимофеевич умиленно посмотрел на меня, потом нахмурился, соображая, и озадаченно спросил:

      – Так выгнать или замуж?

      Кажется, князь уже находился в таком состоянии, что ему было все равно, главное – угодить будущему зятю.

      – Выгнать! – твердо заявил я. – Замуж! За меня. А Свето… зару в шею.

      – У-у-у, – в унисон со мной прорычал Андрей Тимофеевич. – В шею. И на костер. Потому как ведьма.

      – На костер не надо, – великодушно махнул я рукой. – Она сиротка. Жалко.

      – И я сиротка, – заплакал горькими слезами князь. – Нетути у меня ни батюшки, ни матушки. А у тебя?

      Я подумал, прикинул век, старательно припомнил даты рождения своих родителей, сделал все необходимые подсчеты, хотя это стоило неимоверного труда, после чего откровенно заявил:

      – И мои… не родились еще.

      – Тоже сиротка, – жалостливо вздохнул Тимофеич. – Ох, сироты, сироты, входите в любые вороты!

      Он закручинился не на шутку, и, чтобы немного утешить Долгорукого, я предложил выпить за сироток.

      – А ведьму мы, – упрямо продолжил Долгорукий, – Ко… Ко… Кост… Кон… тин… тин, – с трудом выговорил он и пожаловался: – Ну какие же у вас, фрязинов, имена, прямо не вывого… говогорить. То ли дело у нас. Андрей Тимохве… Тимоше… Тьфу ты, и у нас не лучше, – сделал он глубокомысленный вывод и вернулся к тому, с чего начал: – А ведьму все одно на костер. Потому как ведьма.

      – Не-э-э, – вновь запротестовал я. – Мы ее лучше тоже замуж.

      – Ты что, басурманин? – изумленно воззрился на меня Долгорукий. – Как же ты двух сразу замуж?

      – По очереди, – икнув, нашел я приемлемый вывод.

      – Это хорошо, – оценил он. – Я по младости лет тоже мог сразу троих… замуж… по очереди. Я знаешь какой был? Ух!

      Мы выпили за его младые годы, после чего князь бодро заявил, что он и сейчас тоже ух и ежели есть кто из дворовых девок, годных… замуж, то он того… В подтверждение своих слов Тимофеич с воплем: «Клен да ясень – плюнь да наземь!» – пошел вприсядку, но тут же действительно свалился наземь. Я попытался его поднять, однако гость оказался тяжелым, а пол почему-то стал шататься – строители напортачили, не иначе, – и я прилег рядом.

      – С нас беда, яко с гуся вода, – заговорщически шепнул мне на ухо этот чудесный старикан и вновь завопил во всю глотку: – Разбейся, кувшин, пролейся, вода, пропади, моя беда!..

      Когда мы вышли во двор, хозяин терема, не утерпев от любопытства, все-таки вынырнул на крыльцо, да так на нем и застыл. Очевидно, заслушался нашими песнями, не иначе. Правда, они быстро закончились – увидев Михайлу Ивановича, Тимофеич тут же признал в нем родича, который душа-человек и должен выпить с нами, но потом резко сменил точку зрения и принялся по-отечески увещевать князя.

      – Не пей вина – вино есть блуд, а кто не пиет – тот вовсе плут, – невразумительно