Московский Бродвей. Фридрих Незнанский

поднял глаза на Ковтуна, который продолжал стоять, не в силах сдвинуться с места.

      — За Анжелику, — прошептал убийца и легко воткнул нож в живот Ковтуну. Тот с изумлением уставился на рукоятку, торчащую из его тела, затем перед глазами режиссера все потемнело и он упал навзничь.

      Из коридора уже доносились крики и топот. Убийца быстро вышел из кабинки, разбил окно и, не оборачиваясь, сиганул вниз.

      Глава 2

      — Савелий Яковлевич, вы меня слышите? Я хочу вам задать еще несколько вопросов.

      Невысокий, лысоватый человек, несмотря на жару одетый в темный, кажется, даже шерстяной костюм, без приглашения пододвинул стул и сел рядом с кроватью Ковтуна. Вынул из портфеля папку, раскрыл ее на коленях.

      Режиссер вздохнул и тут же поморщился от боли: рана в животе была еще далека от полного заживления.

      — Ну я же вам уже все рассказал… Больше я ничего не знаю.

      Следователь мучил Ковтуна уже второй раз за неделю — с тех пор как спустя сутки после происшествия в Останкинском телецентре он очухался в этой палате, переведенный из реанимационного отделения больницы Склифосовского. И это не считая допроса, который учинила его помощница. Когда это было? Вчера? Позавчера?

      К счастью, нож прошел в стороне от жизненно важных органов, вовремя подоспела «скорая», так что опытные реаниматологи Склифа сумели спасти жизнь Савелию Ковтуну. Теперь он лежал на кровати в тесной больничной палате, у дверей которой круглые сутки дежурила охрана, и в тысячный раз пережевывал невеселые мысли. Неожиданный удар ножом перечеркнул все его планы. На новогодней программе можно поставить крест — это раз. Кто знает, может, и на собственной карьере — это два. В этой дурацкой больнице ему еще валяться недели полторы, не меньше, — это три. Да еще следователь пристает почти каждый день как банный лист… Да, зря ты погнался за преступником, Савва. Забыл, как тебя родители учили — каждый должен заниматься своим делом. Ты режиссер — так снимай. И нечего за бандитами бегать…

      — Да, Савелий Яковлевич, но все же. Поверьте, это очень важно. Вы главный свидетель преступления. Давайте еще раз постараемся вспомнить обстоятельства, при которых произошло нападение на Элема Симеонова…

      Отличающийся завидным здоровьем, Симеонов отделался относительно легко — об этом Ковтун уже знал из телевизионных репортажей. Нож только рассек мягкие ткани плеча знаменитого певца и даже не задел кость. Чего не скажешь о той несчастной женщине в туалете: как ему сказали врачи, из-за сильного повреждения артерии и большой кровопотери она два дня находилась в коме и теперь постепенно и трудно приходила в себя… Ковтун содрогнулся, эта страшная сцена, хлынувшая из ее плеча кровь, до сих пор стояла у него перед глазами. Инстинктивно режиссер прикрыл глаза ладонью.

      — А чего вспоминать? — сухо ответил он. — Шли съемки, все как обычно. Потом вышел из массовки парень, вынул нож и полоснул Симеонова. Два раза. Потом побежал из павильона… Ну я за ним…

      — Это я знаю… —