Сибирский спрут. Фридрих Незнанский

в соседнюю комнату, где разместились охранники.

      — Где твой щенок?

      — У нас нет собаки, — удивленно глядя на Евтюхова, ответила Женя.

      — Дурочку строишь?

      Хлесткий удар по щеке заставил женщину ахнуть от боли. Слезы сами покатились из глаз.

      — Я спрашиваю, мальчишка где?

      — Уехал. К бабушке.

      — Кто еще в квартире живет?

      — Больше никто.

      — Теперь можешь спокойно сидеть и реветь. Из комнаты ни шагу. В туалет захочешь — свистни охране, они проводят.

      …Остаток дня Женя провела, лежа в кровати. Накрывшись с головой толстым ватным одеялом, она делала вид, будто крепко спит. Сначала охранники то и дело проверяли, чем она занята, часто без стука открывали дверь и осматривали комнату. Потом постепенно привыкли и стали заглядывать гораздо реже.

      Когда стемнело, Евгения выскользнула из кровати и натолкала под одеяло подушек.

      «В темноте не разберешь, лежит кто-то или нет», — думала она.

      Затем она оделась, стараясь не шуметь. Поверх теплого спортивного костюма с начесом натянула юбку и шерстяную кофту, сверху накинула черный махровый халат. Из гостиной в спальню доносился шум трибун и заводные крики весельчака Николая Фоменко — это охранники смотрели по телевизору популярную программу «Титаны реслинга». Охранники оживленно комментировали происходящее на экране.

      «Взять с собой документы, деньги! — лихорадочно соображала Евгения. — Паспорт, офицерский билет Игоря… Что еще?»

      Она вытащила из-под стопки простыней и пододеяльников пакет с документами. Приводя в порядок квартиру после первого обыска, она сунула документы в комод вместе с постельным бельем и почти забыла о них. Теперь пригодилось… Если бы тогда она положила их на место, в секретер в гостиной, забрать их с собой не было бы ни малейшей возможности.

      Евгения сунула пакет с документами под одежду. Затем подошла к окну, с трудом открыла двойную форточку. В лицо ей пахнуло морозным ветром. На улице было очень холодно. Женщина наступила коленом на подоконник и посмотрела вниз.

      Квартира находилась на втором этаже сталинского дома, и ее тюремщикам даже в голову не могла прийти мысль, что окном можно воспользоваться для побега. Это было почти нереально даже для тренированного мужчины, что уж говорить о хрупкой женщине? Но окно спальни выходило не во двор, где дворники чистят снег и скребут асфальт, а на пустырь. Там, метрах в трех от дома, протекал неширокий ручей, почти канава. Летом берега канавы покрывали высокие кусты лозы. Сейчас из-под снега торчали кое-где невысокие красные ветки. За зиму наметенный двухметровый сугроб сровнял канаву с землей.

      Евгения взобралась на подоконник, наклонилась, сделала глубокий вдох, оттолкнулась обеими ногами и прыгнула вниз, как прыгают с трамплина в воду…

      — А-ах!

      Глубокий сугроб, покрытый сверху тонкой коркой наста, хрустнул под ней и осел. Ветки упруго прогнулись под тяжестью тела, но не сломались. Женщина провалилась в снег по самые плечи, но удар оказался мягким, почти неощутимым, словно она прыгнула в подушки.

      Выбравшись