Женщина-зима. Алина Знаменская

себе отвечал: нет, не смог бы. Не выдержал бы созерцания всеобщей нищеты, выпирающей то упавшим забором, то осевшей крышей сарая, то некрашеными окнами клуба… Кругом разруха, запустение, вчерашний день…

      – А это наша столовая. – Тимоха показал на длинное одноэтажное кирпичное здание с облезлой дверью. Сбоку торчало дощатое сооружение известного назначения вовсе без дверей. – Когда-то здесь такие беляши жарили! – вспоминал Тимоха. – Наш колхоз раньше был миллионер. В каждом втором дворе – машина. А сейчас снова на санях ездят.

      – Ну, ты-то, наверное, тех времен не помнишь. А, Тимофей?

      – Я – нет. Дед рассказывал, и мама помнит.

      – Ну а ты скорее всего мечтаешь уехать отсюда куда глаза глядят.

      – Почему вы так думаете? – возразил парень. – Как же я маму оставлю одну? Ей без меня трудновато придется.

      – Чем же ты здесь займешься?

      – Мало ли чем? Вон дядя Володя Никитин маслобойку построил. И я что-нибудь придумаю. Сначала в армию пойду, потом сельхозакадемию закончу. А потом обязательно что-нибудь придумаю!

      Добров повернулся, чтобы лучше видеть лицо своего спутника.

      – Тимофей, дай я пожму твою руку!

      Они обменялись рукопожатием. Когда вернулись домой, Полины не было.

      – Мама на репетиции в клубе, – пояснил подросток.

      – А ты что будешь делать?

      – Корову посмотрю, она у нас отелиться вот-вот должна. А потом ужин буду готовить.

      – Меня в напарники возьмешь? Не привык я, брат, без дела сидеть.

      – А что вы умеете?

      Борис честно подумал:

      – Курицу могу жареную, отбивные и плов.

      – Тогда – плов. Только вы таблетки не забудьте выпить. Вон мама на холодильнике оставила.

      Добров улыбнулся и молча проглотил таблетки.

      Часа полтора они провозились с пловом. Зато когда Полина вернулась, ее в сенях встретили такие запахи, что она решила – Любава приехала. Но ошиблась. Ее сын Тимофей укутывал утятницу фуфайкой. А их гость в рубашке с закатанными до локтей рукавами и в хозяйском фартуке тер на крупной терке черную редьку. По кухне гуляли сногсшибательные запахи.

      – А я думала – сестра приехала, – почему-то не отрывая глаз от больших ловких рук Доброва, сказала Полина.

      – Мы сами ужин готовим, – доложил Тимоха.

      – Мы сами с усами, – добавил Добров. Он повернулся, озарив ее широкой улыбкой.

      От этой неожиданно сложившейся картины – мужчина в ее фартуке и сын у стола – вдруг перекрылось дыхание. Полина поспешно отвернулась, якобы торопясь снять пальто. Она не могла понять, что с ней, и какое-то время не решалась войти в кухню.

      Позвали деда. Он пришел хмурый. Полина по лицу поняла: поиски не увенчались успехом.

      – Почитай, больше полсела обошел. Не был только на Горбатке и за оврагом. Никто ничего не видел, но валят друг на друга почем зря.

      Полина виновато взглянула на гостя:

      – Надо же было такому случиться! Ведь под самыми окнами машина стояла.

      – Говорю тебе – свои! – сказал Петр Михайлович.

      – Д�