Крутой маршрут. Хроника времен культа личности. Евгения Гинзбург

немного, я развязываю узел, вынимаю из него свое байковое домашнее одеяльце (клетчатое, Алешенькино, родное) и стелю его прямо на пол, поближе к окну. С наслаждением вытягиваю ноги. Тело гудит от усталости. Я уже готова погрузиться в сладкое бездумье, как вдруг открывается дверная форточка и в нее просовывается голова надзирательницы.

      – Запрещается на полу. Встаньте!

      – Но ведь нет мест.

      – Посидите до утра. Утром переведем в другую камеру. Скоро уже утро.

      Как только дверная форточка захлопывается, на одной из коек поднимается фигура со всклокоченными волосами.

      – Товарищ! Идите ложитесь. Я все равно спать не могу. Не стесняйтесь. Честное слово, посижу с большим удовольствием.

      В ее голосе кавказский акцент. «С ба-алшим удовольствием…»

      Она торопливо укладывает меня на свою раскладушку. Боже, какая роскошь! Я уже забыла, что можно лежать на чем-нибудь, кроме соломы. От подушки моей новой знакомой пахнет чем-то забытым – чистотой, давнишними духами.

      Женщина понимает без слов.

      – Это у нас в Армении проявили гнилой либерализм – подушку мне разрешили. И немного белья тоже принесли из дому. Здесь подушку хотели отнять, но следователь заступился. Он меня на данном этапе обхаживает. Думает – подпишу.

      От усталости, что ли, но этот голос кажется мне знакомым. Лица разглядеть не могу. Лампочка уже выключена, а тусклый рассвет только еще брезжит сквозь решетку и матовый щит.

      – Устроились? Ну вот и великолепно.

      Это слово рассеивает мою дремоту. Я напрягаю память. Нет, определенно: кто-то из моих знакомых очень часто и именно так произносил это слово. «Вэ-ли-ко-лэп-но»! И эта кудрявая всклокоченная голова… Я беру женщину за руку.

      – Как вас зовут? Имя ваше как?

      – Нушик, – говорит она.

      И в тот же момент я вскакиваю и бросаюсь ей на шею.

      – Нушик! Посмотри пристальней! Не узнаешь?

      – Женька? Ах, я ишак! Женьку не узнать!

      Мы с плачем и хохотом перебиваем друг друга воспоминаниями. Восемь лет тому назад, молоденькими аспирантками, мы спали с ней рядом в большой комнате Ленинградского Дома ученых.

      – Почти такая же комната была? Да?

      – Ну, положим…

      Это был большой зал в бывшем дворце великого князя Сергея Александровича, на Халтурина, рядом с Эрмитажем. Огромное, во всю стену, зеркальное окно выходило на Дворцовую набережную. Призрачный свет фонарей озарял по ночам эту комнату, в которой жило десять аспиранток.

      – А помнишь, как я тебя один раз разбудила ночью?

      Еще бы не помнить! С утра Нушик до одурения зубрила диамат. Предстоял экзамен. И вот она разбудила меня ночью, чтобы задать вопрос:

      – Скажи, дорогая, кого он с головы на ноги поставил? Гегеля? Вэ-ли-ко-лэпно…

      Мы вспоминаем наперебой эти милые времена…

      – А хочешь,