Крутой маршрут. Хроника времен культа личности. Евгения Гинзбург

суток, он «изумляется».

      – Неужели стоит так себя мучить, чтобы не подписать вот этого чисто формального пустякового протокола? Подписывайте быстро и ложитесь спать. Прямо здесь, на диване. Я скажу, чтобы вас не тревожили.

      В пустяковых протоколах говорилось, что я по поручению Эльвова организовала при Союзе писателей Татарии филиал редакционной террористической группы, завербовав туда следующих людей. Дальше шел список татарских писателей, начиная с тогдашнего председателя союза Кави Наджми.

      – Жалеете Наджми? А он вас не жалел… – загадочно бросает майор.

      – Это дело его совести.

      – Да что вы – евангельская христианка, что ли?

      – Просто честный человек.

      Майор снова не упускает случая блеснуть эрудицией и произносит краткую речь на тему марксистско-ленинского учения о морали. Честно то, что полезно для пролетариата и его государства.

      – Для пролетарского государства не может быть полезно истребление первого поколения татарской советской творческой интеллигенции, к тому же партийной.

      – Мы имеем точные данные, что эти люди – враги народа.

      – Тогда зачем же вам в дополнение к этим точным данным еще и мои показания?

      – Для документального оформления.

      – Я не могу оформлять то, что мне неизвестно.

      – Вы не верите нам?

      – Как же я могу вам верить, когда вы меня ни за что ни про что держите в тюрьме, да еще применяете незаконные методы следствия?

      – Что же мы делаем незаконного?

      – Уже много дней не даете мне спать, пить и есть, чтобы вынудить у меня лживые показания.

      – Пожалуйста, обедайте. Сейчас принесут. Подпишите только. Сами себя мучаете…

      Лейтенант Бикчентаев, который теперь всегда приходит вместе с майором, видимо, проходит практику, стоит «на подхвате», повторяя концы фраз, как годовалый младенец, начинающий говорить.

      – Сами виноваты, – говорит майор.

      – …виноваты, – как эхо откликается лейтенант.

      – Только задерживаете следствие… – Это майор.

      – …следствие! – подтверждает лейтенант. Однажды майор Ельшин составил протокол о моих отношениях с татарской интеллигенцией.

      – Для чего вам, человеку, знающему французский и немецкий, потребовалось приняться за изучение татарского языка?

      – Для литературно-переводческой работы.

      – Но ведь это язык некультурный…

      – Некультурный? А вы тоже такого же мнения, лейтенант?

      Индюшонок молчит, смущенно улыбается. После этой прелюдии мне предлагают подписать протокол, в котором сказано, что по заданию троцкистского центра я пыталась наладить беспринципный блок с буржуазно-националистическими элементами татарской интеллигенции. Я еще острю:

      – Да, всю жизнь мечтала объединить мусульманский мир для торжества ислама.

      Майор похохатывает, но есть