Красотка. Татьяна Устинова

кино, – сказала Сашка.

      Заметьте: не спросила разрешения, а уведомила. Но я все же потянула паузу и правильно сделала: моя юная революционерка занервничала и сочла нужным дополнительно мотивировать свои действия:

      – Заодно зайду в супермаркет, куплю хлеба и молока.

      Это уже было похоже на попытку отпроситься, и я смилостивилась:

      – Ладно, иди. А с кем ты?

      – С Настей, – ответила Сашка и отключилась.

      – Дочь, – пряча телефон, объяснила я Таганцеву. – Идет в кино с подругой.

      Минут через пятнадцать у нашего подъезда я повторила совершенно с другой интонацией:

      – Дочь… Идет в кино…

      – С подругой? – осторожно уточнил опер, как и я, провожая взглядом удаляющуюся от подъезда парочку.

      Одна из фигур совершенно определенно была Сашкиной, а вот вторая, вне всякого сомнения, являлась мужской. И притом на голову выше моей дочки. Это кто с ней вообще?!

      – Сказала, с Настей. – Я нервно хрустнула пальцами.

      – Настя – это, выходит, вон тот пацан, да? – не отстал пытливый Таганцев. – Не, по нынешнему времени всяко бывает! Может, он Серега, но чувствует себя Настей, это сейчас модно.

      – Заткнись, лейтенант, – прошипела я. – Ты что, не понимаешь?! Мало того, что я не знаю, кто это в обнимку с ней, так ведь она мне врет еще!

      – В ее возрасте это нормально, – попытался успокоить меня попавший под раздачу Константин Сергеевич. – Да не сверкай ты так глазами, Елена Владимировна! Че такое-то?! Все норм, девчонка в кино пошла! С парнем! И че?!

      – Ниче, – пробормотала я, отстегивая ремень. – Ты вообще ни в чем не виноват, наоборот, так помог мне, спасибо тебе большое…

      Не глядя на Таганцева, я выбралась из машины и прямо по лужам, не разбирая дороги, двинула к подъезду.

      Дождь все лил.

      Точно кого-нибудь сегодня убью.

      Дверь мне открыл типичный голливудский ковбой – грабитель поездов на Диком Западе: в джинсах, в клетчатой рубашке и с платком на физиономии, по самые глаза. Этакий Клинт Иствуд.

      – Не стой на пороге, заходи, пока меня никто не увидел, – нетерпеливо промычал он из-под платка голосом Натки, и я поняла, что моя сестрица нашла новый способ спрятать от мира свою впечатляющую физиономию.

      – Тебе не хватает шляпы, кольта и взмыленного жеребца, – заметила я, сбрасывая подмокшие балетки.

      – Жеребца в особенности, – охотно согласилась сестрица. – Но с моим новым лицом и надежд на него никаких. Лен, вот ты мне скажи, за что мне все это?! Почему я всю жизнь принимаю мучения?

      – Я только что из клиники, из этой твоей бьюти-жути. – Я обошла мученицу и прошлепала в кухню.

      За мной оставались мокрые следы.

      Потом придется протирать, а у меня сил нет. Ну, нет у меня сил!..

      – И чего они!? – Натка выбросила вперед руку с пультом, как будто с кольтом, и отключила звук работающего телевизора. – Обещали деньги вернуть?!

      Я сложила два пальца – указательный и большой – в кривое колечко.

      – Это ты что мне показываешь? – озадачилась