Люблю, убью, умру…. Татьяна Тронина

завизжала та тоненько, уже изнемогая от какого-то щенячьего восторга, который вызывало у нее купание в запретном месте.

      Андрей подпрыгнул и нырнул с головой. В воде он открыл глаза – было полутемно, гудящая тишина заполнила уши.

      Дуся плескалась где-то над ним, у поверхности – вот ее искаженный толщей воды силуэт, голые тонкие ноги мелькают, словно бегут…

      Он выдохнул несколько больших пузырей, которые символизировали подплывающего сома, и потом тихонько пощекотал ей пятки.

      Что было там, на поверхности, он не знал, но Дуся засучила ногами еще сильнее. «Не утонула бы от страха…» – подумал он и вынырнул. В уши ему сразу ударил Дусин крик.

      – А-а… Андрюша, дурак… как будто взаправду…

      – Ну? Ты этого хотела, да? – с напускной суровостью произнес он, убирая со лба налипшие волосы.

      – Я чуть не умерла… ай, ты не понимаешь…

      Они смеялись, как сумасшедшие, потом Дуся глотнула воды и закашлялась, пришлось плыть к берегу. Пока Дуся сохла, Андрей пригнал лодку. Они сели рядом, скрытые от посторонних глаз камышом.

      – Здорово… – стуча зубами, произнесла Дуся. – Как по-настоящему…

      – Но ты же видела, что это я!

      – Все равно, как будто сом с глубины…

      – А ты чуть не утонула! Волосы поправь, чтобы они высохли быстрее…

      Андрей равномерно разделил на пряди Дусины тяжелые волосы. Они лежали на траве, точно черные змеи. Батистовая рубашка стала совсем прозрачной – и было видно все, абсолютно все, но Андрей сделал вид, будто ничего не замечает. Тем более что Дуся никак не обращала внимания на свою наготу.

      – Врал Антон Антоныч!

      – А может, и не врал!

      – Нет, он совсем старенький, ему могло привидеться. Увидел бревно в воде, и вот, нате вам – чудо-юдо рыба-кит…

      – Ты, наверное, удивишься, а может быть, и нет…

      – Чему? – спросила Дуся.

      – Тому, что я люблю тебя, – просто ответил он.

      – Дай-ка мне платье, – вдруг, опустив глаза, потребовала она. – Я, кажется, уже высохла…

      Дуся быстро накинула на себя платье и только тогда посмотрела Андрею в глаза.

      – Я тебя тоже люблю, – серьезно произнесла она. – Вообще, ты мой самый лучший друг, я тебя как будто тысячу лет знаю.

      – Нет, ты не понимаешь, – беспомощно улыбнулся он. – Я тебя не так люблю… не как сестру или как еще какую-нибудь там родственницу.

      Дуся ахнула и прижала ладони к щекам. Она поняла.

      – В общем, я тебя не тороплю с ответом, да и рано еще – в смысле возраста… Но когда-нибудь настанет день, когда я подойду к Кириллу Романовичу и попрошу твоей руки. Так вот – ты будешь не против?

      Дусины глаза приобрели знакомое Андрею страдальческое выражение – так посмотрела она на него впервые, когда увидела после трогательного рассказа ее отца о бедном сироте, разом лишившемся обоих родителей.

      «Откажет! – с отчаянием подумал Андрей. – Вон как смотрит… Господи, и за что мне такая мука!»

      – Андрюшенька… – растерянно прошептала