Песни Петера Сьлядека (сборник). Генри Лайон Олди

годовщина битвы.

      – Сам он сочинил. – Корчмарь хохотнул, и эхом донесся густой смешок со стороны. Наверное, сотник. – Чинил, чинил и сочинил. Сороки ему натрещали, чет-нечет…

      Петер обиделся. Открыл левый глаз:

      – Это кому другому сороки. А я все видел. Я в ополчении стоял, на круче. У меня копье было – большое. С зазубринами. Нам всем копья раздали.

      – Не надо, – вдруг сказал сотник. – Ясь, не надо про Особлогу. Отстань от парня. Я за него заплачу.

      – Заплатит он. – Бас корчмаря треснул странной, нагловатой усмешкой. – Заплатит он мне, чет-нечет… На всю жизнь осчастливит. Буду по Раховской набережной с тросточкой: чап-чап, чап-чап…

      Петер Сьлядек тихонько удивился отваге Яся Мисюра. Простой корчмарь, и не боится вот так, с рубежным охранцем… Похоже, бить раздумали. Спросить каши? Глядишь, расщедрится… гречневой, с салом…

      Впрочем, вместо каши Петер вдруг решил обидеться насовсем.

      – Это хорошая баллада. Очень хорошая. Я старался. Когда пою, все просят повторить. И в ладоши хлопают. Вот про Сутулого Рыцаря, как он над Зигмундом Майнцским рубился…

      Притоптывая и старательно отбивая ритм по краю стола, Петер громко затянул:

      Встав спиною к стволу, он топтал вражью тень,

      Умирая, как день, воскрешая, как ночь его,

      И тончайший слой кожи горел на хребте,

      Разрываясь меж деревом и позвоночником!..

      Хохот сотника был ему ответом. Звонко вторила дама, всплеснув руками, затянутыми в дорожные перчатки. Колоколом гудел корчмарь Ясь. Даже дылда-маг соизволил улыбнуться уголком рта. Котенок в испуге отпрыгнул к лестнице, шипя, выгнул спину.

      – Эй, Мисюриха! Каши певуну! С гусиной вышкваркой! Ну, потешил, чет-нечет…

      – Ты правда был при Особлоге? – неожиданно спросил сотник, вставая. В птичьих пронзительных глазах его стоял вопрос, куда более серьезный, чем могло показаться на первый взгляд. Петер только не мог сообразить, почему сотник придает этому такое значение. – Ты не бойся, отвечай по совести. Если соврал, я наказывать не стану. Был?!

      – Был…

      – С копьем на круче?

      – С копьем.

      – Чей штандарт от вас по левую руку вился?

      – Княжий. Рацимира Опольского.

      – Гляди, не врешь… И о чем думал?

      – Кто? Князь?!

      – Ты.

      – Когда?

      – Тогда. На круче.

      Петер ощутил неодолимую потребность ответить правду. С ним такое случалось нечасто и почти всегда завершалось побоями.

      – Жалел. Что я на круче, а они – на том берегу. Сутулый Рыцарь, и Ендрих Сухая Гроза, и все. Будь я на их месте… Мне видно плохо было. Но я смотрел… Я честно был там. Нас потом через брод погнали.

      – Убивал?

      – Да, – мрачно набычился Петер Сьлядек. – У меня копье… Я его в живот, с разбегу, а он хыкнул и умер. Дальше не помню.

      – Ты расскажи мальчику, Ясь, – кивнул сотник, в упор глядя на корчмаря. – Я ж вижу, у тебя язык во рту пляшет. Хочешь – расскажи. А мы наверху обождем. Как