Хижина дяди Тома, или Жизнь среди униженных. Гарриет Бичер-Стоу

всегда выгоднее. А человек я верный, совесть у меня есть, и от своих принципов я никогда не отступаю. – С этими словами Сэм восторженно взмахнул куриной шейкой. – Какой толк в принципах, если их не придерживаться твердо! Получай, Энди, косточку, я ее не дочиста обглодал.

      Слушатели Сэма, разинув рот, внимали каждому его слову, и ему не оставалось ничего другого, как продолжать.

      – А что касается твердости духа, друзья мои, это вопрос сложный, в нем мало кто разбирается, – заговорил он с таким глубокомысленным видом, какого требуют рассуждения на самые отвлеченные темы. – Тут дело обстоит вот как: допустим, человек сегодня хочет одного, а завтра совсем другого. Про такого человека говорят – и говорят правильно, что твердости в нем ни на грош. Ну-ка, Энди, подай мне оладьи… Теперь вникнем в это дело поглубже. Надеюсь, джентльмены и прекрасный пол простят мне такое нехитрое сравнение… Допустим, я решил взобраться на стог сена. Подставил к нему лестницу – ничего не выходит. Тогда я с той стороны больше и не стараюсь влезать, а подставляю лестницу с другой. Скажете, мало во мне твердости духа? Уж я своего добьюсь и на стог влезу. Поняли?

      – Только на это у тебя и хватает твердости духа, – пробормотала тетушка Хлоя, для которой веселье, царившее на кухне, было «что уксус на рану», как говорится в Библии.

      – Да, да! – заключил Сэм и поднялся из-за стола, полный до краев и едой и славой. – Да, сограждане мои и представительницы прекрасного пола! У меня есть принципы, и я горжусь этим. В наши времена без них шагу не сделаешь, да не только в наши, а и во все прочие. Я за свои принципы горой стою. Пусть меня сожгут заживо, четвертуют, ничего не боюсь! Так и скажу: «Всю кровь пролью каплю по капле за свои принципы, за свою страну и вообще на благо общества!»

      – Ладно, ладно, – сказала тетушка Хлоя, – не мешало бы тебе еще один принцип иметь: ложиться спать вовремя и не держать здесь людей до утра! Ну, малыши, марш отсюда, не то каждый получит по затрещине.

      – Негры! – провозгласил Сэм, милостиво взмахнув панамой. – Примите мое благословение. Расходитесь по домам да не грешите.

      И, удостоенное этим напутствием, собрание покинуло кухню.

      Главa IX, из которой следует, что сенатор – всего лишь человек

      Сидя у камина, веселый огонь которого играл в уютной гостиной на ковре и поблескивал на чашках и сверкающем чайнике, сенатор Берд снимал сапоги, готовясь сунуть ноги в красивые новые туфли, вышитые ему женой, пока он был на сессии сената. Миссис Берд, – олицетворение безмятежного счастья, следила, как прислуга накрывает на стол, и то и дело обращалась с назиданиями к детворе, предающейся тем проказам и шалостям, от которых нет покоя матерям с самого сотворения мира.

      – Том, оставь дверную ручку!.. Мери, Мери! Не тяни кошку за хвост – ей больно! Джим, нельзя лазить на стол! Друг мой, как хорошо, что ты дома! Мы тебя совсем не ждали сегодня! – воскликнула она, улучив наконец-то минутку, чтобы поговорить с мужем.

      – Да, да! Я решил – дай-ка