Улисс. Джеймс Джойс

высохшая рука на моей руке. Они забыли Кевина Игена, но не он их. Воспомню тебя, о Сионе.{159}

      Он подошел ближе к морю, сырой песок облепил подошвы. Свежий ветер приветно пахнул в лицо, буйный ветер, напоенный лучами, бередящий, как струны, буйные нервы. Я что, собрался идти до самого маяка? Он резко остановился, ноги тут же начали вязнуть. Назад.

      Повернув, он оглядел берег к югу, ноги снова начали вязнуть, в новых лунках. Вон башня, холодная сводчатая комната ждет. Снопы света из окон безостановочно движутся, медленно и безостановочно, как вязнут ноги в песке, ползут к сумеркам по полу-циферблату. Синие сумерки, опускается ночь, синяя глубокая ночь. В сводчатой темноте они ждут, их отодвинутые стулья и мой чемодан-обелиск, вокруг стола с оставленными тарелками. Кому убирать? Ключ у него. Я не буду спать там сегодня ночью. Безмолвная башня с закрытой дверью погребла в себе их слепые тела, сахиба – охотника на пантер и его пойнтера. Зов безответен. Он вытащил увязшие ноги и двинулся назад вдоль дамбы из валунов. Все берите, владейте всем. Со мной шагает душа моя, форма форм. Так в лунные стражи торю я тропу над черно-серебристыми скалами, слыша искусительный поток Эльсинора.{160}

      Поток догоняет меня. Могу поглядеть отсюда, как он прокатит. Потом обратно дорогой на Пулбег, от воды подальше. Он пробрался по скользким водорослям, через осоку, и уселся на скальный стул, пристроив тросточку в расселину.

      Вздувшийся труп собаки валялся на слое тины. Перед ним лодочный планшир, потонувший в песке. Un coche ensablé[49], назвал Луи Вейо прозу Готье.{161} Эти грузные дюны – язык, принесенный сюда приливом и ветром. А там каменные пирамиды мертвых строителей, садки злобных крыс. Там прятать золото. Попробуй. У тебя есть. Пески и камни. Обремененные прошлым. Игрушки сэра Лута{162}. Берегись, как бы не получить по уху. Я свирепый великан, тут валуны валяю и по костям гуляю. Фу-фу-фу. Чую, ирландским духом пахнет.

      Точка, увеличиваясь на глазах, неслась на него по песчаному пространству: живая собака. О Боже, она набросится на меня? Уважай ее свободу. Ты не будешь ничьим господином и ничьим рабом. У меня палка. Сиди спокойно. Подальше наискось бредут к берегу из пенистого прилива чьи-то фигуры, две. Две Марии{163}. Надежно ее укрыли в тростниках. Прятки. Я тебя вижу. Нет, собаку. Бежит обратно к ним. Кто?

      Ладьи лохланнов причаливали тут к берегу в поисках добычи, кроваво-клювые носы их низко скользили над расплавленным оловом прибоя. Датчане-викинги, бармы томагавков блестят на груди у них, как храбрый Мэйлахи{164} носил на шее обруч золотой.{165} Стая кашалотов{166} прибилась к берегу в палящий полдень, пуская фонтаны, барахтаясь на мели. И тут, из голодного города за частоколом – орда карликов в кургузых полукафтаньях, мой народ, с мясницкими ножами,

159

Воспомню тебя, о Сионе – Пс. 136, 1.

160

Черно-серебристый – цвет бороды призрака в «Гамлете», I, 2; «искусительный поток» Эльсинора – «Гамлет», I, 4; выражение «поток искушения» есть в «Портрете».

49

Повозка в песке (фр.).

161

Луи Вейо (1813–1883) – французский журналист, ярый католик, резкий критик романтиков, и в частности Теофиля Готье (1811–1872), бывшего крупным поэтом, а также романистом и эссеистом. Приводимое выражение – из очерка Вейо «Подлинный парижский поэт», вошедшего в сборник «Запахи Парижа» (1867). Его пылкая поддержка папства создала ему популярность в ирл. церкви и в иезуитских учебных заведениях, где его творчество пропагандировалось.

162

Сэр Лут – видимо, измышление Джойса; в ирл. мифах фигурирует великан Луг по прозвищу Длинная Рука.

163

Две Марии – вероятно, Св. Дева Мария и Мария Магдалина. Новозаветные образы тут же сливаются с ветхозаветною матерью Моисея, укрывшей его колыбель в тростниках (Исх. 2, 3).

164

Как храбрый Мэйлахи… – строка из стихотворения Томаса Мура (1779–1852) «Пусть вспомнит Эрин дни былые». Имеется в виду легенда о том, что ирл. король Мэйлахи, успешно сражавшийся с норманнами, снял с побежденного датского вождя и надел себе золотой шейный обруч.

165

Лохланны, «жители озер» (ирл.) – прозвище норвежцев, совершавших набеги на Ирландию и основавших Дублин в VIII–IX вв. Датчане-викинги совершали подобные же набеги поздней.

166

Стая кашалотов… – По свидетельству хроник, во время голода в Дублине в 1331 г. к берегу принесло стаю кашалотов, и жители перебили более двухсот из них. Следующая историческая сцена – небывалые морозы зимой 1338 г., когда дублинцы жгли костры на льду городской реки Лиффи.