Бумажный зверинец (сборник). Кен Лю

содрал всю кожу на запястьях и предплечьях, размазывая по белой штукатурке выступившую кровь.

      Они подложили еще два кирпича, и я услышал, как ломаются кости в его коленях. Он начал стонать и кричать, но ничего из того, что мы хотели бы услышать.

      – Это не прекратится, если ты не начнешь говорить, – сказал я ему.

      Они принесли длинный деревянный клин и вставили тонкий конец под нижний кирпич. Затем по очереди забивали этот клин молотком. С каждым ударом клин все больше входил под кирпичи, а его ступни поднимались все выше. Он кричал и кричал. Они зафиксировали палку в его рту, чтобы он не прикусил себе язык.

      – Просто кивни, если готов говорить.

      Он замотал головой.

      Внезапно при следующем ударе молотка его колени сломались, и ступни с голенями подскочили вверх, обнажая кости, торчащие сквозь плоть и кожу. Он снова потерял сознание.

      Меня начинало тошнить. Если коммунисты могли тренировать и подготавливать своих агентов вот так, то как мы вообще сможем выиграть эту войну?

      – Так не пойдет, – сказал я китайским следователям. – Есть идея. Его внук сейчас у нас?

      Они кивнули.

      Привели доктора, чтобы перевязать его ноги. Доктор сделал ему укол, чтобы тот больше не терял сознание.

      – Убейте, – прошептал он мне. – Убейте прямо сейчас.

      Мы вывели его во двор и посадили на стул. Ли привел его внука. Он был еще совсем маленьким, однако казался довольно смышленым, но был напуган и сразу бросился к дедушке. Ли оттащил его назад, поставил к стенке и направил на него пистолет.

      – Тебя мы не будем убивать, – сказал я, – но если ты не признаешься, мы казним твоего внука как соучастника.

      – Нет, нет, – молил он, – пожалуйста! Он ничего не знает. Мы ничего не знаем. Я не шпион. Клянусь.

      Ли сделал шаг назад и взялся за рукоять пистолета обеими руками.

      – Ты заставляешь меня пойти на это, – сказал я, – и не оставляешь мне иного выбора. Я не хочу убивать твоего внука, но из-за твоего упрямства он умрет.

      – Я приплыл сюда на лодке еще с четырьмя людьми, – сказал он. Старик смотрел на мальчика, и я понял, что он наконец-то раскололся. – Они все хорошие люди. Никто из нас не шпионит на коммунистов.

      – Еще одна ложь, – сказал я. – Говори, кто они.

      И тогда мальчишка вскочил, схватил Ли за руки и попытался укусить его.

      – Отпустите дедушку! – кричал он, пытаясь вырваться из рук Ли.

      Раздались два выстрела, и мальчишка рухнул на землю. Ли уронил пистолет, и я бросился к нему. Мальчишка прокусил его палец до кости, и Ли выл от боли. Я подобрал пистолет.

      Старик упал со стула и полз к нам, к телу своего внука. Он плакал и что-то кричал, и я не мог сказать, что за слова вырываются из его горла.

      Чен подошел, чтобы помочь Ли, пока я смотрел, как старик ползет к мальчику. Он повернулся так, чтобы сесть на землю, поднял тело мальчика себе на колени, прижимая мертвого ребенка к груди.

      – Зачем, зачем? – сказал он мне. – Он же всего лишь ребенок. Он ничего не знал. Убейте,