От первого лица. Михаил Шевелёв

много, прежде чем я понял одну простую вещь. Не знали они про нас ничего. Ничего. Кроме того, что мы сами рассказывали. Про себя и про других. А все байки про всевидящее око и дьявольскую осведомленность – туфта, миф, погремушка для баранов. Ничего у них не было против нас, кроме нашего страха.

2018

      Я на незнакомые номера обычно не отвечаю, но тут были особые обстоятельства. Ждал звонка с кафедры – они должны были сообщить, когда опубликуют мое исследование в New York University Academic Studies, а это дело такой важности, столько от него всего зависит, что я в тот день хватался за телефон так, как будто по нему мне второе пришествие должны были возвестить.

      Час потренировался, вернулся в раздевалку, достал телефон – есть! – звонили! Я как был – взмокший, в кимоно – стал перезванивать. Ответили сразу. Но это оказался не университет. Совсем другой абонент, которого я услышать вовсе не ожидал.

      – Привет, – сказала Маша, – it's me…

      – О, привет, чего вдруг звонишь? А что это за номер? Случилось что-то?

      – Да нет, все нормально. Просто я здесь.

      – Где?!

      – В Нью-Йорке. Если тебя интересуют подробности – в Holiday Inn на сорок седьмой.

      – Шутишь ты, что ли? Каким образом ты здесь? Почему?

      – Тебе как – по телефону рассказать? Или, может, все-таки увидимся?

      – Черт, Маша, да я просто… все так неожиданно…

      – Я нарушила твои планы?

      – Прекрати. Может человек растеряться? Тем более от радости…

      – Если от радости – тогда может, так и быть.

      – Сорок седьмая? Я у тебя буду через полчаса, встречаемся в лобби, да?

      – Жду тебя.

      Олени так несутся по тундре, не разбирая дороги, когда наталкиваются на газопровод, как я бежал к метро. В сторону, вы все! Не стоять у меня на пути! Меня ждет Маша!

      Только оказавшись в вагоне и отдышавшись, удивился по-настоящему. Что за неожиданная поездка? И почему не предупредила заранее? И как вообще-то мне с ней держаться?

      Как держаться – вопрос не праздный. Мы с Машей знакомы уже полгода, из которых не виделись четыре месяца. Вот послезавтра будет ровно четыре, я помню, между прочим, и в каком платье ты была в тот наш последний день – тоже помню.

      Видеться – не виделись. Только переписывались раз по пять-шесть в день, и скайп по выходным, когда можно на разницу во времени не обращать внимания, часа по два.

      В Москве мы познакомились, of all places. Я там два месяца копался в архивах – в Институте современной истории, а она в этом институте работает.

      Мой диплом называется «Ценностный вклад выходцев из бывшего СССР в социо-культурный контекст США». Барышников, Довлатов, Бродский, Лосев, Немезян – вот мои клиенты. Поездки в Москву, то есть, мне было не избежать. Я, правда, и не сильно сопротивлялся, честно говоря – интересно же посмотреть, откуда ты взялся, в смысле, предки твои – мама моя и отец оттуда, из Москвы, она эмигрировала в девяностые, он остался, и больше я про него ничего не знаю, эта тема в нашей семье – табу.

      Машу ко мне приставили