В ночь с четверга на пятницу. Маргарита Малинина

ждем еще десять минут и уходим.

      Покорно выждав шестьсот секунд, которые в процессе молчания и душевного беспокойства, плавно перерастающего в жгучий страх, показались бесконечностью, мы двинулись в путь. У каждого камикадзе в руке было по фонарику, у Логинова к тому же – моток веревки и складной перочинный ножик для защиты (в его необходимость нам верилось так же слабо, как и в нужность веревки, однако иметь при себе хоть какое-нибудь оружие, когда идешь в неизвестность, – совсем не плохо), а Самойлов с той же целью прихватил с собой вилку.

      Достигнув первого этажа, мы затихли и прислушались. Нужно было миновать комнату начальников охраны, прачку и кухню. И так миновать, чтобы никто нас не заметил.

      Из комнаты охранников доносился дружный храп. Только я вздохнула спокойно, как тут что-то громко звякнуло возле моих ног.

      – Блин! Я уронил свою вилку! – Паша полез мне под ноги, поднимая и благодаря своей неуклюжести вновь роняя вилку, которая при падении производила много опасного в нашем положении шума, и так без конца. Как будто специально, ей-богу!

      Храп в комнате прекратился.

      – Паша! – не выдержала я. – Брось ты заниматься ерундой с этой вилкой!

      – Я с вилками никакой ерундой не занимаюсь, у меня нормальная ориентация!

      Логинов сам поднял злополучную вилку и сунул Павлу в карман. Притом не произвел ни малейшего шума! Вот у кого нужно поучиться! Затем он показал нам знак молчать. Мы простояли так достаточно долго, слыша, как в комнате ворочались охранники, заставляя старенькие кровати скрипеть и временами громко позевывая. Вдруг им вздумается пойти проверить, что же за шум заставил их проснуться? Наконец скрип и зевание прекратились, а через минуту раздался двойной басистый храп.

      – Кажись, миновало, – шепнул Женька. – Идем.

      С его благословения мы двинулись дальше. Ни на кухне, ни в коридоре никого в этот поздний час не было, и мы благополучно удалились за двери замка, а после, пройдя лужайку, за ворота имения.

      На улице осторожной поступью начали приближаться медлительные сумерки, что для нашей разведывательной кампании было просто великолепно.

      Ужасное здание предстало перед нами минут через пятнадцать. Оно было… м-м, как бы это сказать… страшное. Да, именно страшное, просто жуть. Такое, как описывается в детских сказках, после прочтения которых у детей не то что сна – ни в одном глазу, а вообще нервный тик может приключиться. Таковой уже почти имел место быть лично у меня.

      От созерцания этого сооружения – обители сатаны и демонов (теперь я уже не сомневалась в их существовании, глядя на замок) – нас зазнобило. Построенный века два назад из темно-серого камня замок так обветшал, что в некоторых местах почернел, а в некоторых и поржавел (я имею в виду решетки, они были на каждом окне). Три этажа замка заканчивались узкой башней, единственное многогранное окно которой было разбито, а решетка, насквозь изъеденная коррозией, болталась на одной петле и, покачиваясь от легкого ветерка, невыносимо скрипела, что сказывалось должным образом на нашей из без того расшатанной