Серебряная лилия. Григорий Максимов

в отсутствие супруга, она особенно радовалась возможности самой всеми командовать.

      После небольшой передышки, когда многие спешились, чтобы глотнуть вина из бурдюков, герр Юрген решил позабавить свою госпожу, устроив облаву на зайца.

      Для начала он спустил с поводка свою немецкую короткошёрстную легавую, натасканную как раз на этот вид дичи, дабы она привела к лёжке зверя. Затем, направив коня мелкой рысцой, не спеша направился за ней.

      Благо, зайцев в этих лесах было хоть отбавляй, и охотиться на них было разрешено даже крестьянам, хотя и только лишь после получения специального разрешения от самого барона. Но большинство других сеньоров не позволяло своим подданным и этого.

      Не прошло и четверти часа, как собака напала на след. А после, уже почуяв саму добычу, осторожно подкралась и залегла рядом. Умилительный зайчик беляк, одетый в пушистую белоснежную шубку, навострив уши и, куняя носиком, сидел возле своей норки. Далее настал черёд гончих. По специальной команде герра Юргена охотники спустили всю свору. С истошным заливистым лаем собаки бросились в лес.

      Баварец, конечно же, решил гнать зайца в поле, чтобы уже там обложить его и поймать. Лай гончих то слышался где-то рядом, то удалялся, порой и совсем исчезая, то появлялся вновь с ещё большей силой.

      Наконец, свора выскочила из леса. Перед ней, петляя и изворачиваясь, как умея, летел заяц. Даже и представить себе было нельзя, как в тот момент колотилось крохотное сердечко этого маленького существа. Но как косой ни старался, уйти ему, а тем более в чистом поле, было не суждено.

      Когда заяц был пойман, герр Юрген поднял его за холку и, поглаживая по брюшку, поднёс к баронессе. Та, наклонившись с лошади, взяла его на руки.

      – Ой, какая прелесть! Господи, какая прелесть! – с радостью воскликнула мадам Анна. – Лапочка моя, лапочка, – продолжала она приговаривать, теребя его густую белую шёрстку.

      Затем с такой же исполненной нежности улыбкой, поднесла его мордочку к своему носу. Дрожащий от страха заяц даже немного притих у неё на руках.

      – Какая прелесть! Ты не находишь, Альбер? – спросила баронесса.

      – Да, мадам, – своей дежурной фразой ответил оруженосец.

      – На, возьми. Погладь его, – сказала госпожа, протягивая зайца своему слуге.

      Конь Альбера стоял рядом, и ему стоило лишь протянуть руку, чтобы взять зверюшку себе.

      Испытывая не менее нежные чувства, чем его госпожа, он начал гладить его по белоснежной шёрстке.

      – Правда, прелесть? – мило улыбаясь, спросила баронесса.

      – Вы правы, мадам. Истое чудо, – ответил юноша.

      – Прикажите его отпустить? – с сильным немецким акцентом спросил стоявший рядом герр Юрген.

      – Да, конечно, – ни секунды не колеблясь, ответила баронесса. – Хотя я с радостью забрала бы его с собой.

      – Это можно устроить, – сказал немец.

      – Нет,