Всё имеет отражение. Валенсия Бэлль

началом отношений. Прекрасное время – когда его симпатичная физиономия (причем какими критериями оцененная, даже тебе не известно) уже была стопроцентным основанием для того, что он тебе абсолютно подходит. Влюбленность возникала ровно за время танца. А когда он провожал домой, ты уже понимала, что это на всю жизнь. Можно было час стоять на улице и целоваться – никакого неудобства вне зависимости от погоды, прохожих и иных обстоятельств не возникало. Но даже в те ветреные четырнадцать лет эта юная леди не доверяла мужчинам полностью и, приходя домой, чистила зубы.

      Отдать должное постоянству, несвойственному тому возрасту, эта история длилась два года. В письмах, стихах и одном летнем месяце любви. Мы гуляли по берегу озера, считали звезды, сочиняли будущее и прятались от мамы, чтобы не забрала домой. Ночью я сбегала к нему тайно, а перед моим отъездом в Москву мы не могли насладиться объятиями. Когда я узнавала, что у него были еще девочки, я рыдала, а если передавал мне привет через подругу, плыла от счастья. Когда он предложил мне стать моим первым мужчиной, я долго решалась, но в самый последний момент отказалась, поняв, что это не то.

      В школе я купалась во внимании мальчиков, волновала родителей, когда в шестнадцать лет у меня был парень на пять лет старше, меняла их, влюблялась, забывала, влюблялась снова, но ни одной глупости, к своему уважению, не сделала. Добивалась я их очень легко… впрочем, добиваться там ничего не приходилось. Просто стоило мне захотеть – и мы начинали встречаться. Природа наделила меня хорошей внешностью, средним ростом, стройной фигурой и аккуратными чертами лица с карими глазами, тёмными длинными волосами – мне не сложно было кому-то понравиться. Нет, я не горжусь своей успешностью в этом деле, скорее, восхищаюсь и удивляюсь тому, как все это было пусто…

      А потом по классике жанра многие девочки в институте повыскакивали замуж, дабы уйти во взрослую жизнь и получить определенную свободу от родителей. Не портя паспорта, я окунулась в точно такую же историю. Он и был моим первым мужчиной и отцом моих детей в абсолютном теоретическом представлении. К счастью, на практике от последнего судьба уберегла, но пять лет мы прожили абсолютно классической семейной жизнью. И это была притча во языцех, с многочисленными страданиями и слезами, ревностью и скандалами, расставаниями и поисками, обидами и клятвами, признаниями, угрозами покончить жизнь от несчастья и страстными ночами примирений. Это была первая взрослая, долгая и почти осознанная любовь. А потому хоть и тяжелое, но осознанное расставание. Потому что именно тогда, в двадцать три года, начинали зарождаться здравые мысли о судьбе и будущем, о жизни взрослой с надежным и достойным человеком, коим тот персонаж не являлся.

      Как не являлся, впрочем, и следующий, отношения с которым были двухлетней борьбой необъяснимой химии и здравого смысла, которые ругались между собой сильнее, чем мы сами. Его химия, впрочем, мной не ограничивалась, а я тонула в болоте своих ощущений и мечтаний, и все больше