Арктические зеркала. Юрий Слёзкин

и половым запретам. «Скаредная ядь» и «скверная похоть», «сыроядство» и совокупление с идолопоклонниками более всего тревожили приграничных священников[187]. Некоторые казаки были согласны с этим, по крайней мере отчасти. Хотя они не придавали большого значения формальному крещению своих местных сожительниц, казаки признавали, что ничто так не «сквернит душу», как поедание «скаредной яди»[188]. С их точки зрения, различия между народами вообще и между русскими и иноземцами в особенности состояли в их «наречии», «вере» и «обыкновениях», включавших пищевые предпочтения, брачные обычаи, объекты религиозного почитания (иконы, идолы, храмы) и все тo, что делалo людей оседлыми или кочевыми, земледельческими или скотоводческими, лошадными или оленными. Как сообщал якутский служилый человек Нехорошко Колобов в 1646 г., амурские дауры были в меньшей степени иноземцами, чем прочие, поскольку они «живут… дворами, хлеб у них и лошеди, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят, и ткут, и прядут со всего обычая с русского»[189].

      Таким образом, на протяжении большей части XVII в. ясачным иноземцам, желавшим оставаться иноземцами, охотно предоставляли возможность жить в лесах и платить ясак, в то время как те, кого убедили или принудили стать русскими, имели право сделать это при условии, что они будут соблюдать установленные правила. Разумеется, до тех пор, пока правила не изменятся.

      Глава 2

      Непросвещенные

      Весь мир, без платья и искусств,

      Был бы одной большой пустыней,

      А люди – дикою ордой,

      Если довериться Природе.

Самуэль Батлер. Дамы Ответствуют Рыцарю[190]

      Государство и дикари

      Правила начали меняться на рубеже XVIII в. Когда Петр Великий провозгласил, что Россия должна догнать Европу, казалось вполне естественным, что и российским иноземцам есть кого догонять. Согласно одному из идеологов петровской элиты, В.Н. Татищеву, история мира представляет собой непрерывное восхождение от младенчества к «мужеству», в котором каждая новая стадия порождается прогрессом в знаниях. «И тако мнится, что удобно можем сравнить до обретения письма и закона Моисеева со временем младенчества человека»[191]. Концепция мировой истории (универсальная хронология) и идея безоговорочного превосходства «современных» над «древними» были незадолго до того ввезены из Германии и сыграли решающую роль в государственном проекте «взросления»[192]. Цепь бытия стала протяженной во времени, и точно так же, как своеобразные – с точки зрения Европы – черты России были теперь делом возрастных различий, иноземцы стали людьми не только «из иной земли», но и из иного времени. Детей следовало крестить и учить письму, и если русские должны были превратиться в шведов, то ясачные люди должны были стать похожими на шведских лапландцев. «У шведов, – сообщал Татищев, – равно те же лапландцы, что у нас, и гораздо дичае,

187

См. в особенности: Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 2. С. 276; Сибирские летописи. С. 112.

188

Открытия русских землепроходцев. С. 83, 98.

189

Там же. С. 140; Русская тихоокеанская эпопея. С. 69.

190

Перевод Юрия Слёзкина.

191

Татищев В.Н. Разговор двух приятелей о пользе науки и училищах // Татищев В.Н. Избранные произведения. Л., 1979. С. 70.

192

McGrane B. Beyond Anthropology. P. 57–61. Большая часть татищевского «Разговора» была переложением «Философского лексикона» Иоганна Георга Вальха (Walch Johann Georg. Philosophisches Lexicon. Leipzig, 1726). См.: Милюков П.Н. Главные течения русской исторической мысли. СПб., 1913. С. 20–21.