Типы лидеров. Арчи Браун

что впервые возвышение одного человека над массой людей началось «во время войны, когда превосходство мужества и одаренности раскрывается наиболее заметно, когда больше всего требуются единство и согласие и наиболее отчетливо чувствуются пагубные последствия неорганизованности»[114]. Более того, Юм полагал, что «если предводитель обладал справедливостью в такой же мере, как благоразумием и мужеством, он становился даже в мирное время арбитром при всех разногласиях и мог постепенно утвердить свою власть, используя сочетание принуждения и убеждения»[115].

      Еще большее внимание вопросу о том, как некоторые люди стали господствовать над другими и как правление и власть развивались по мере роста социального расслоения, уделял Адам Смит. В «Богатстве народов» он выделил четыре способа возникновения власти и подчинения. Изначально имели значение личные качества, такие, как физическая сила и ловкость. Однако «одни лишь телесные качества, не подкрепленные разумом, во все времена дают лишь незначительную власть»[116]. Вторым источником власти был возраст. «У народов-охотников, например в туземных племенах Северной Америки, возраст является единственным основанием общественного положения и старшинства», – писал Смит[117]. Но возраст имел значение и в «самых зажиточных и цивилизованных странах», где на его основе определялось общественное положение людей, равных друг другу во всех остальных отношениях. Например, титул наследовал самый старший член семьи (или старший отпрыск мужского пола). Третьим источником было «превосходство достатка». Богатство считалось преимуществом для лидера на всех стадиях общественного развития, но прежде всего во второй его фазе, когда впервые стало проявляться значительное имущественное неравенство[118]. «Татарский вождь», отмечает Смит, имеющий стада и табуны, благодаря которым «может содержать тысячи людей», будет на деле повелевать этими людьми:

      «Тысячи людей, которых он, таким образом, содержит, всецело зависят от него в средствах к своему существованию, должны повиноваться его приказам на войне и подчиняться его юрисдикции в мирное время. Он непременно является их полководцем и судьей, и его власть есть необходимое следствие превосходства его состояния»[119].

      На торговой стадии развития человек может приобрести значительно большее состояние, однако при этом иметь в своем подчинении не более десятка человек, поскольку от его материальной поддержки зависит только домашняя прислуга. Тем не менее, указывает Смит, «власть богатства очень велика даже в богатом и цивилизованном обществе»[120]. На каждой из стадий развития, при имущественном неравенстве, богатство имело существенно большее значение по сравнению и с личными качествами, и с возрастом[121]. Четвертым источником власти, логическим образом вытекающим из резкого имущественного расслоения, было «преимущество рождения»[122].

114

Hume, ‘Of the Origin of Government’, in Hume, Essays, p. 43.

115

Там же. Некоторые антропологические исследования последних десятилетий предоставляют эмпирические доказательства предположения Юма. Так, в горных местностях Папуа – Новой Гвинеи «отдельные «военачальники» начинают вести себя как важные фигуры, в частности, опираясь на более широкий круг знакомств, чем у обычных людей», и «войсковые старшины» постепенно превращаются в манипуляторов общественными связями и богатствами». См.: Pierre Lemonnier, ‘From great men to big men: peace, substitution and competition in the Highlands of New Guinea’, in Maurice Godelier and Marilyn Strathern (eds.), Big Men and Great Men: Personifications of Power in Melanesia (Cambridge University Press, Cambridge, 1991), pp. 7–27, at p. 19.

116

Adam Smith, An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations, edited by R. H. Campbell and A. S. Skinner (Clarendon Press, Oxford, 1976), vol. 2, p. 711.

117

Там же.

118

Данные антропологических исследований двадцатого века оказались созвучны целому ряду обобщений Смита. Так, например, касаясь вопроса появления лидеров в среде южносуданских нуэров, Люси Мэйр пишет: «Наиболее привлекательным типом человека, с которым люди готовы иметь дело, наверняка будет старший из проживающих в деревне братьев, у которых есть уже свои взрослые дети». Такой неформальный лидер должен быть сравнительно богат (судя по количеству принадлежащего ему скота) и обладать авторитетом, заработанным «в боях в молодости, умением убеждать или ритуальными способностями (которые, как считается, передаются по наследству)». См.: Mair Primitive Government (Penguin, Harmondsworth, 1962), p. 64. Однако вождей у нуэров не было. Не было единственного человека, наделенного правом окончательного решения. Вместо этого было несколько человек, к которым, как считалось, «стоило прислушиваться». Здесь, как и повсюду в Африке, вождей насаждали колониальные власти (не в последнюю очередь британские), приносившие с собой свою иерархическую культуру и желание иметь признанного лидера, с которым можно взаимодействовать (Mair, ibid., pp. 257–258). Работа Мэйр остается единственной в своем роде, поскольку в ней обобщены данные антропологических исследований множества различных племен из разных африканских стран с фокусом на их руководство, распределение полномочий и разрешение конфликтов. Она однозначно подтверждает, что вожди существовали далеко не везде. У алуров Западной Уганды имелись «признанные наследственные вожди», а у соседних народностей ленду и окебу вождей не было. Считалось, что вожди алуров обладают волшебной способностью призывать дождь, но их обычной функцией было разрешение споров, вызвавших вооруженные конфликты. Соответственно, к их услугам обращались не имеющие своих вождей народности, которые иногда просили прислать к ним кого-то из сыновей вождя, чтобы он урегулировал конфликт и стал их вождем (Mair, Там же, pp. 120–121). Даже в группах с общей идентичностью отсутствие властных средств урегулирования серьезных разногласий может быть смертельно опасным. К концу 1970-х годов численность охотников-собирателей фаю в Новой Гвинее сократилась примерно с 2000 до 400 человек, разбившихся на четыре клана. Это было результатом взаимной резни, произошедшей в отсутствие общественных или политических механизмов разрешения споров. См.: Diamond, Guns, Germs and Steel, pp. 205–266.

119

Smith, An Inquiry into the Nature and Causes of the Weatlh of Nations, p. 712.

120

Там же.

121

Там же, pp. 712–713.

122

Там же, p.713.