Название | Майор Вихрь. Семнадцать мгновений весны. Приказано выжить |
---|---|
Автор произведения | Юлиан Семенов |
Жанр | Советская литература |
Серия | Сделано в СССР. Народная эпопея |
Издательство | Советская литература |
Год выпуска | 1967 |
isbn | 978-5-4484-7870-3 |
– А я не вырасту баловнем?
– Ну, знаешь ли, – ответила Сашенька, – можно стирать себе носки и быть баловнем. Баловень – это состояние духа, это моральная дряблость.
– А что мне делать дома?
– Это другой вопрос. Знаешь, очень приятно, когда в доме пахнет свежим деревом. Как в охотничьей заимке. Было б прекрасно, оборудуй мы верстак… Ты бы сделал нам шведскую стенку. Зарядка по радио – вещь хорошая, но на шведской стенке мы бы с тобой вытворяли поразительные штуки.
– А еще что?
– Пушкин. Ты должен знать Пушкина, без этого невозможен русский интеллигент.
– Всего?
– Всего. Твой отец знал всего Пушкина.
– А кем он был? – тихо спросил мальчик.
– Он был самый хороший человек из всех живших на земле, – повторила Сашенька ту фразу, что она как-то сказала. – Самый лучший. Поверь мне.
– А меня в школе спросили: «Вас отец бросил?» Он нас не бросил?
– Гадкое слово – «бросил»… Что значит бросил? Он мог разлюбить. Любовь – не воздух, это не постоянная величина, вроде ноши на спине. Если любовь – это ноша на спине, тогда это вовсе не любовь. И никто никого никогда не бросает: просто человек перестает любить другого человека, и они не живут вместе. Это я тебе ответила вообще, понимаешь? Но папа не разлюбил меня. Он меня никогда не разлюбит.
В сороковом году, весной, он впервые увидел мать плачущей. Они приехали в воскресенье с тяги – Сашенька ездила с сыном на охоту, она приучила его любить охоту, сама научила стрелять, сама выбирала маршруты, – легли они спать рано, а утром, еще перед тем как она кончила готовиться к лекции по французской литературе (она вела курс в институте иностранных языков), к ней позвонили и попросили спуститься вниз – машина стояла у подъезда.
Мать вернулась через два часа заплаканная, легла на диван и отвернулась к стене. Он сел к ней и стал гладить ее голову.
– Санька, – сказала она, всхлипывая, как ребенок. – Санька, это и горе, и счастье, и боль. Твой отец жив.
– Где… Где он?
– Возьми мою сумочку.
Он принес матери ее плоскую сумочку. Сашенька щелкнула замком.
– Вот, – сказала она, – это – его.
На диване лежали три красные коробочки. В них на красном сафьяне лежали два ордена Ленина и орден Красного Знамени с номером на белой эмалевой планочке, под гербом. Номер был 974.
Поэтому-то Коля на какое-то мгновение замолчал, когда Вихрь спросил его об отце. С Колей никогда никто о нем не говорил – ни в кадрах, ни командование. Видимо, о его отце знало лишь несколько человек в стране. Поэтому, когда Вихрь спросил его, Коля внутренне сжался – самое тяжелое, что есть на Земле, так это что-то свое самое дорогое утаивать от друзей. Все, знавшие его семью, не могли удержаться от этого вопроса, и всем,