Тревожная весна 45-го. Валерий Шарапов

и столько же медалей – все это говорило о нем лучше любой характеристики. Он не подводил, относясь к новой профессии со всей серьезностью: вникал, присматривался, учился. Уже неплохо получалось, но… с каждым днем Александр все отчетливее осознавал, что эта профессия не для него.

      – Я раз в месяц в этом «шалмане» пивком балуюсь. Что-то тебя раньше не встречал, – заметил сосед.

      Отвечать не хотелось. Не было настроения завязывать новое знакомство, откровенничать. К счастью, мужик не настаивал.

      – Курить будешь? – пододвинул он пачку.

      Васильков вытянул папиросу, привычно смял мундштук. Чиркнув спичкой, все же справился:

      – А чего же раз в месяц? Или «шалман» не каждый день работает?

      Инвалид усмехнулся.

      – Я, мил человек, сюда рад бы каждый день захаживать, да жизнь моя, с тех пор как потерял ногу, шибко переменилась. Пенсию мне положили по третьей группе – аж триста двадцать два рублика, выдали рабочую карточку, прикрепили к инвалидному спецмагазину. В нем и продукты получше, и сразу за месяц можно отовариться.

      «Так чего ж тогда?» – непонимаючи глядел на соседа бывший майор.

      – Ну, пенсия моя, сам понимаешь, только паек выкупить, – объяснял тот, неспешно потягивая пиво. – А пайка на месяц, как ни растягивай, не хватает. Его в три дня можно слопать, за исключением хлеба. Хлеба прилично дают, да невкусный он – много не съешь. Вот так, мил человек.

      – Как же вы… справляетесь?

      – Хочешь жить – соображай. В пайке мне две бутылки водки полагается. Я их выкупаю по тридцать целковых каждую. Одну, конечно, употребляю – как же без нее, родимой? А вторую тащу на базар. За триста, может, и не продам – стоять долго придется, а за двести или двести пятьдесят – верняк. На эти деньжата и тяну: где килограмм картошечки перехвачу, где немного маслица или сальца. Вот так, мил человек. Ну, а пиво… – Он снова сделал мелкий глоток, экономя напиток. – С пивом в Москве порядок. Два с полтиной – кружечка, или за пять – «СПГ с прицепом». Это почитай даром. Тут неподалеку год назад грелка[1] открылась. Так я тебе доложу по секрету: там стакан сладкого чаю с таким же бутербродом всего за полтора целковых подают. Мне когда с голодухи совсем припечет – туда ковыляю…

      Покончив с пивом, Васильков отправился к прилавку и купил еще две – для себя и соседа.

      – Угощайтесь, – вернулся он к стойке.

      Инвалид удивленно вскинул левую бровь, но возражать не стал – принял.

      – Спасибо, мил человек. Уважил…

      Александр сдул пену, хлебнул и достал очередную папиросу.

      И вдруг услышал:

      – Саня!

      Чиркнул спичкой, прикурил. Крутить головой и искать зовущего не стал – мало ли вокруг тезок?

      – Сашка! Васильков! Ты? – совсем громко прокричал кто-то за спиной.

      Совпадение исключалось. Повернувшись, майор прищурился, всматриваясь сквозь завесу дыма. Распихивая посетителей и опираясь на палочку, к нему пробирался Старцев.

      – Иван?! – изумленно прошептал майор.

      И

1

Грелка – чайная.