Жиган. Сергей Зверев

Мало ли что базарят. Садись за маляву.

      – А чего я?

      Глаза Карзубого полыхнули бешеным огнем. Еще час назад в этой камере не то что Люська, блатные не смели ему перечить. Теперь все изменилось.

      Карзубый угрожающе встал, замахнулся на Киселя пятерней с растопыренными пальцами.

      – Ты че, ты че? – перепуганно завопил Кисель. – Я же просто так, мне не в падлу.

      Восстановив свое пошатнувшееся в глазах сокамерников реноме, Карзубый опустился на нары.

      – Может, лучше сами подляну на подляну устроим? – спросил Шкет.

      Из-за тряпки, прикрывавшей лицо, голос его звучал глухо, будто из могилы.

      – Тебе мало? Так я добавлю.

      Кисель извлек из-под наp огрызок карандаша и клочок бумаги.

      – Чего писать-то?

      – Погоди, дай минуту подумать, – сказал Карзубый, наморщив лоб.

      Потом он неожиданно выпалил:

      – Падла, псом меня обозвал. Я что, мент поганый? Нет, за это надо платить… Пиши: «Мир дому твоему, Кокан…»

      Глава 4

      – Я смотрю, у вас конфликты начались. – На губах капитана Дубяги поигрывала легкая улыбочка.

      Этот вопрос вывел Константина из состояния рассеянной задумчивости. Уже несколько минут он сидел на стуле перед следователем, ожидая, пока Дубяга закончит дописывать какую-то бумагу.

      Вначале он нервничал, ему хотелось спросить: «Зачем вызывали, гражданин начальник? Чтобы мурыжить перед собой, как пацана?»

      Очевидно, капитан Дубяга именно на это делал психологический расчет. Он долго и аккуратно выводил буквы, думал, теребил ручку, заглядывал в папку. Но вывести из себя обвиняемого ему так и не удалось. Панфилов погрузился в состояние апатичного ожидания.

      – Я говорю: с сокамерниками не поладили?

      Дубяга приложил ручку к скуле.

      – А, вы об этом? – равнодушно сказал Константин. – Споткнулся.

      – Что-то я не припоминаю, чтобы у нас в камерах были ступеньки, – откровенно засмеялся Дубяга.

      – Странный у нас какой-то допрос получается, – отвернувшись, сказал Константин.

      Дубяга предпочел не заметить, что обвиняемый разговаривает со стеной.

      – А это вовсе и не допрос, – почти ласково сказал он. – Хотелось поговорить с вами по душам.

      – Ну да, – мрачно усмехнулся Константин. – С кем же еще, кроме следователя, разговаривать по душам?

      – Вот именно, – неожиданно согласился капитан. – Здесь я – ваш единственный друг и наставник.

      – Угу… Вождь и учитель…

      – Прекрасно, что вы смогли сохранить в этих тяжелых условиях чувство юмора. Кстати, как вам условия в следственном изоляторе?

      – Нормально.

      – А многим здесь не нравится.

      – Это их дело.

      Дубяга оценивающе посмотрел на Панфилова и принялся барабанить пальцами по столу.

      – Я выполнил вашу просьбу. Вашей матери сообщат, что вы у нас. Впрочем, это наша обязанность… – Он заглянул в папку и добавил: – Константин Петрович.

      Наверное, Дубяге таким образом хотелось подчеркнуть доверительный характер разговора. Но Константин промолчал,