Мой друг бессмертный. Анна Гурова

плач… Раскидистый клен, растущий прямо перед окном комнаты Ники, резко взмахивает ветками, как огромная птица, привязанная за лапу. Последние листья вспыхивают ярко-желтым на фоне тьмы, трепещут, отрываются, улетают.

      «Дерево танцует погребальный танец, – как будто кто-то говорит у Ники в голове. – Ветер обрывает пожелтевшие листья.

      Я слышу их прощальные крики.

      Одни как будто головой мотают в отчаянии: „Нет, нет!"

      Другие – тянутся вслед за ветром, умоляя: „Пожалуйста, пожалуйста!"

      Третьи, улетая, крыльями машут: „Прощай, прощай!"»

      Ники смотрит, как красивый резной лист надувается, будто парус, вспархивает и улетает в темноту.

      «А ведь получается песня! – соображает девочка. – Может, подойдет к той мелодии?»

      Тут издалека, из-за облаков, доносится зов:

      – Вероника!

      В тот же миг Ники становится прозрачной, невидимой, легкой, как кленовый лист, и вылетает за окно. Ветер уносит ее в небо.

      …Ветер уносит листья в небо, закручивая их, швыряя в разные стороны, щедро разбрасывая над городом. Ники тоже то возносит, то бросает вниз. Ей кажется, она просто лист среди прочих листьев. Она летит над Ланским проспектом, над ржавыми крышами «хрущевок», и каждый серый кирпич в их стенах – как многотонный каменный блок, а улицы так широки, что не перелететь и за сто лет. Она видит, как из труб местной ТЭЦ выползают грозовые облака и скапливаются над городом.

      – Вероника! – снова доносится из-за облаков.

      …Черная, густая, как смола, вода незнакомой реки ходит кругом, сворачиваясь в спираль, словно гюрза перед броском. Ники перестает быть легкой и прозрачной, она больше не летит, а падает прямо в черный водоворот. Ее снова закрутило, стиснуло со всех сторон, понесло. Ники не страшно, она ничему не удивляется – это же сон! Только одна несуразная мысль пробивается на поверхность сознания, пока ее куда-то уносит вода: «Кто я?»

      Водоворот становится все сильнее, стремительнее; мир бешено закручивается в глазах Ники…

      …пока вдруг не выбрасывает ее наружу.

      Она падает на что-то твердое, холодное и влажное. Каменная плита? Нет – это больше похоже на низкий прямоугольный каменный стол на сплошном цоколе. Из-под плиты пробивается трава, лезут какие-то настырные прутья, выползают зеленые побеги. Стол с одного края оплетен цветущим вьюнком. На каменной плите глубокие борозды, словно раны от меча.

      Что это за место? Ники вспоминает. Что-то такое она в детстве видела…

      – Надгробная плита, – догадывается она. – Это же могила!

      – Вероника! – словно гром, раздается у нее прямо над головой.

      …Ники поднимает голову и видит… воду. На месте неба – черная вода, а прямо над ней из воды восходит черное солнце. Смотреть на него невыносимо, но и не смотреть невозможно. Кажется, оно не излучает, а всасывает свет вместе с жизнью; что оно, не живое и не совсем разумное, все же обладает более сильной волей, чем любой человек.

      «Не смотри на меня! – беззвучно молит Ники. – Только ничего