Причины и следствия моего Я. Игорь Сотников

ну и плюс ко всему, драматическом, в общем, в каждом задумчивом случае вечно зудит и опять задумался.

      Ну а как Алекс замечал за собой, что, наверное, есть результат его слишком большого многодумия о себе и про себя, то он очень даже часто задумывался над своими получающими словесно-письменное оформление мыслями (в отличии от реальной жизни, где язык часто заявлял о своём своеволии, и не спеша ждать этих вечно не торопящихся дум, говорил всё то, что в голову придёт), а это вновь и вновь приводило к этой его чесотке.

      Ну а сам этот его с горбинкой нос, всегда слишком чувствительно относился к перипетиям развития сюжетной линии и почему-то считал себя за умеющего держаться по ветру. Ну и как результат всего этого поветрия, он, чувствуя к себе нескончаемый зуд, в постоянством требовал от Алекса дополнительных физических трат на это своё чесание. Ну а Алекс, что уж поделать, и отказать не может.

      И вот сейчас Алекс, вновь почесав свой нос, на который был потрачен целый аннотационный абзац и, не поворачивая своей головы, спросил того, кто, по его мнению, находился сзади него, возлежа на диване. – Ну и что ты насчёт всего этого думаешь?

      А ведь там никого не было кроме пушистого кота Мурзика, который не то чтобы благоговейно лежал и слушал своего хозяина, от которого, надо заметить, зависит налитость его миски молока, а он, судя по его холёной морде, совершенно зажрался. И, скорее всего, живя одним днём (правда, если забежать слегка вперёд, то можно с полным правом сказать, что этот Мурзик был не столь безрассуден, но об этом будет рассказано в своё время), совершенно игнорировал своего хозяина, чей возглас вероятнее всего и относился к этому домашнему беспристрастному слушателю, который, воспользовавшись невнимательностью своего хозяина, прикрыл свои глаза и посапывал в трубочку.

      Но, видимо, Алекс был так увлечён всем тем действием, которое с помощью его памятливой фантазии развернулось на страницах электронной бумаги, что он не особенно ждал каких-нибудь критических замечаний со стороны своего, надо заметить, очень критически настроенного ко всему окружающему, полосатого как тигр друга. И продолжая частично находиться внутри описываемых событий, всё продолжал фрагментарно выражать вслух свою мысль.

      – Ну а ты то что про всё это думаешь? – Спустя мгновение, со стороны Алекса в сторону Мурзика прозвучал странный для среднестатистического кота, но вполне обычный для любого творческого человека и его выступающего в качестве творческого элемента домашнего питомца вопрос, с которым он, между прочим, мог бы обратиться к кому бы то ни было, и когда ему пожелалось и вздумалось бы. Ведь автор, находясь в воображаемом мире в роли творца, просто не мог, как-нибудь забывшись, не отвлечься от реалий окружающего мира и, наделив душой эти окружающие его бездуховные объекты материального мира, не обратиться к ним за своей вопросительной поддержкой.

      И наверное Алекс, зная неспешную натуру своего кота Мурзика-Мурлыки, а вернее Засони, уже привычно ожидал услышать