Жил-был Бог. Анастасия Попова

Как-то его спросили, зачем все-таки Бог так поступил с ребенком и его матерью? Священник задумался, посмотрел пьяными глазами на прихожан и простодушно сказал:

      – Не знаю, наверное, они ему зачем-то понадобились.

      И прихожане остались удовлетворены этим ответом.

      И ты, наверное, подумаешь, что я рассказываю о своей жестокости, потому что это, конечно же, я нашептал священнику ляпнуть эту глупость.

      Нет, просто не каждое горе в этой вселенной должно быть пережито. Я дал возможность ей уйти. У этих двух душ – матери и ребенка должна была сформироваться прочная связь, ведь ей суждено было его растить. А растить молодую душу – это проблемы, это, зачастую, бедность, несчастья, трудности. И, если у душ нет крепкого родства, души не смогут преодолеть жизненный путь – озлобятся и спасать их потом из этого – такая головная боль. А женщина и ее ребенок воссоединились на небесах, готовые и следующий жизненный путь пройти вместе. Они стали мужем и женой, жили бедно, ведь он еще не научился жить.

      – Интересно, что ты сказал этой женщине на небесах?

      – Я предстал перед ней неряхой – в грязной одежде, с нечёсаными волосами и с глазами, которые смотрят куда-то вдаль. И все бормотал про себя: «Да я совсем другое сказал» «Мне не нужна война на севере» «Да не должен был он так рано умирать».

      – Вы про моего ребенка? – спросила мать.

      – Нет, – ответил я, – Я этому олуху сказал: «У меня грех перед той женщиной». А он додумал невесть чего, – а потом я обратился к ней, – Простите меня грешного, не всегда у меня выходит то, что надо.

      И поняла женщина, что я просто не уследил за ее ребенком.

      – А священник? Он с этим смог жить?

      – Он ничего не понял и ничего не осознал. После скандала он устроился работать в одну из церквей. И даже сделал небольшую карьеру. Представь себе, в этой вселенной не каждый способен осознать, какую мерзость совершил.

      – Но ты ему открыл глаза?

      – Я не стал его раздавливать тем, что он натворил. Он посвятил служению мне жизнь, я его поблагодарил за это. Не каждое зло в этом мире должно быть злодеем осознано и наказано мной. Он меня спросил:

      – За что мне, отец, этот скандал?

      – Испытания укрепляют душу, сын мой, – ответил я.

      – Но что же я должен был сказать этой женщине?

      – Ты сказал все верно, за исключением одной детали – я говорил не о грехах, которые имеют последствия, а о поступках. Эта женщина выбрала себе в спутники очень молодую душу. Выбрала давно и осознанно. И это был большой, благородный поступок, потому что никто не хочет растить молодые души. И, когда такая душа впервые становится человеком, она не может прожить больше семи лет. А дети и их родители связаны и, зачастую, несут общий крест.

      И он ушел, успокоенный тем, что не такую уж и серьезную ошибку совершил. Немного напутал – только и всего.

      Я это говорю не к тому, чтобы все подумали, что я злой и жестокий и не к тому, что в любом горе надо прыгать с обрыва и не к тому, что любой омерзительный поступок