Экстрасенсиха. Олег Шелонин

же не один я холодильник окучивал. Ты тоже налегала так, что за ушами трещало.

      – Ладно, дети подземелья, – не смог удержаться от смеха Коростылев, – считайте, что я пришел вам дать свободу. Скоро подкормитесь. Но сначала поговорим о деле. В нем всплыло столько грязи, что поступило распоряжение сверху его скорее закопать и больше в нем не рыться. Это тот редкий случай, когда наши желания совпали. Дело закрыто, и ваши имена в нем, к счастью, не упоминаются.

      – У меня нет имени, – напомнил я.

      – Считай, что уже есть. – Александр Сергеевич вынул из кармана слегка потрепанный паспорт и кинул его на столешницу.

      Варька среагировала быстрей и первая сцапала его со стола, открыла.

      – Пыжиков? Дядь, ты что, издеваешься? – возмутилась девчонка.

      – Пыжиков Алексей Васильевич, тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года рождения, и чего? – не понял я, заглядывая через ее плечо.

      – Того, что моя фамилия Чижикова!

      – Так вот почему тебя дядя Чижиком зовет! – осенило меня.

      – Ага. А тебя назло мне Пыжиком назвал. Чижик-пыжик, где ты был, на Фонтанке водку пил!

      – Так, Чижик, – строго сказал Коростылев, – во-первых, отдай документ своему Пыжику, а во-вторых, если ты думаешь, что я паспорт в магазине выбирал, то сильно ошибаешься. Чтобы его добыть, пришлось подключать каналы, которые мне подключать ну очень не хотелось. – Майор поморщился.

      – Местный криминалитет? – сообразил я, листая паспорт.

      – Да, – кивнул майор, – есть у меня выход на определенные структуры. Пришлось кое-кому напомнить о долгах и заодно их списать в обмен на эту маленькую услугу. Теперь слушай внимательно. Паспорт настоящий. Левая в нем только твоя фотография.

      – Классная работа, – подивился я, проводя пальцем по единственной странице паспорта, покрытой прозрачной пленкой. – Как они умудрились сунуть фотку под ламинат?

      – На этих ребят работают очень хорошие профи.

      – Слушай, а ты тут моложе выглядишь. Я когда тебя фоткала, ты был солидней. – Девчонка вновь сунула свой носик в паспорт.

      – А что ж ты хочешь? – пожал плечами Коростылев. – Выдан в две тысячи седьмом, когда господину Пыжикову стукнуло двадцать лет. Пришлось кое-кому поработать фотошопом.

      – Значит, мне сейчас целых двадцать восемь?

      – Пока что двадцать семь. Двадцать восемь, если верить паспорту, тебе будет завтра. Считай, это тебе подарок на день рождения. И можешь радоваться. С завтрашнего дня тебя в армию уже не загребут. У нас призыв до двадцати семи лет включительно.

      – А почему меня раньше не призвали? – полюбопытствовал я, продолжая вертеть паспорт в руках.

      – У тебя была отсрочка по уходу за больной бабушкой, которая воспитывала тебя чуть ли не с пеленок. Ты был ее единственный кормилец.

      – Еще родственники есть?

      – Вот здесь все данные, что удалось собрать, – выложил на стол флешку Александр Сергеевич, – изучишь на досуге. Но, если в двух словах, ты сирота. Мать-одиночка умерла при родах, и остался ты у бабушки на