Эмма Мухина и Тайна зефира в шоколаде. Валерий Роньшин

цветным снимком, который папочка умудрился сделать тринадцатого мая в роддоме номер тринадцать. Далее шли фотографии, где меня, голенькую, купают в ванночке; затем я, голенькая, лежу в кроватке; а после, опять же голенькая, сижу на руках у счастливой маман. Короче – сплошная порнуха.

      На следующих страницах замелькали бантики, куколки, новогодние елки… Володька уже собрался листать дальше, но я завопила словно резаная:

      – Стой! Стой! Стой!

      Он даже вздрогнул от неожиданности.

      – Ты чего, Мухина?

      Я без лишних слов забрала у него альбом. Так и есть! Не хватает одного снимка. Его кто-то отодрал. Причем неаккуратно.

      Я с победным видом посмотрела на Воробья.

      – Что ты на это скажешь?

      – На что?

      – Протри очки, Паганини! – Я сунула ему альбом под самый нос. – Неужели не видишь: одной фотки нет!

      – А может, Игорю Николаевичу не понравилось качество снимка.

      – Мой папочка, – разъяснила я, – скорее повесится, чем наклеит в альбом некачественный снимок. Здесь и дураку ясно – фотку сперли. И спер ее тот самый тип, который приходил вчера ночью.

      – Ага, – дурашливо кивнул Володька. – Это был шпион. А ты сфотографирована на фоне секретных ракет.

      Я шутя замахнулась на него альбомом.

      – Нет, нет! – тоже шутя, в ужасе заорал он. – Я ошибся! Просто кто-то узнал, что ты станешь знаменитой топ-моделью, и решил заранее украсть твой снимок!

      Я на полную мощь врубила музыку… В общем, мы стали беситься.

      Вдоволь наоравшись и напрыгавшись, мы повалились без сил: я на диван, Воробей в кресло.

      – Значит, так, Мухина, – отдышавшись, сказал он, – сколько тебе лет на этой фотке?

      – Лет пять, наверное.

      – А что ты там делаешь?

      – Не помню. Вроде бы стою в детском саду…

      – Слушай, а может, в других альбомах есть такой же снимок?

      – Исключено. Папочка всегда оставляет лучший отпечаток.

      – А негатив?

      – Верно! – воскликнула я. – Должен быть негатив!

      Мы помчались в кладовку, где у отца была оборудована фотолаборатория. И… замерли на пороге. Негативы вперемешку с фотобумагой валялись на полу.

      Мы с мрачными лицами смотрели на весь этот кавардак. Все то, что в какой-то момент показалось нам веселой игрой, вновь превратилось в настоящую опасность.

      – Воробей, – с тревогой сказала я, – меня выслеживает маньяк-убийца.

      – Ну-у… – неуверенно протянул он. – Не думаю.

      – Ой, мамочка, жить-то как хочется.

      – Спокойно, Мухина, – твердо сказал Володька, видимо, вспомнив, что он все-таки мужчина. – Я тебя в обиду не дам.

      – Не понимаю, – бормотала я, – если он забрал негатив, то зачем ему еще и фотография понадобилась?

      – Здесь-то как раз все понятно. Сначала он обнаружил фото. Оторвал его. А затем нашел и негатив.

      – А почему он не унес весь альбом?

      – Почему-почему, вздохнул Воробей. – По кочану. Кто знает, что у него на уме.

      – Скоро