Ты слышишь?. Евгений Башкарев

просят невозможное. Ей не раз приходилось отказывать, но никогда прежде она не ощущала такого желание пойти против правил. Ей было жаль господина с каменным лицом, и пусть она, по-прежнему, испытывала к нему осторожность, после того, как он отступил, в ее груди словно разжалась пружина.

      – Мне тоже очень жаль, – сказала учительница. – Я не могу вам ничем помочь. Надо мной тоже есть начальство, и оно не одобрит вашу просьбу.

      Освальд сделал еще один шаг назад, после чего развернулся к выходу. Его широкая спина едва поместилась в дверной проем, настолько он был огромным. За дверью он вновь повернулся к учительнице.

      – У вас есть дети. Мальчик и девочка.

      Фетль испытала некоторое отчуждение. Тень сомнения поползла по ее лицу.

      – Большую часть времени вы уделяете девочке, и вот вам мой совет. Когда придет час, выслушайте своего сына. Он скажет вам очень важную вещь. Возможно, вы в нее не поверите. Но вам придется.

      Фетль промолчала. Она с трудом понимала, о чем идет речь. Ее голова гудела и раскалывалась. А еще к ней подкрадывалось ощущение, что мужчина в сером пальто наводил на нее порчу.

      – Пожалуйста, – повторил Освальд и положил на стол карточку со своим телефоном. Он сделал это почти незаметно. Фетль не опустила глаз, и карточка точно исчезла. – Послушайте его.

      Он вышел и закрыл за собой дверь.

      Учительница рухнула на стул. Короткий и беспутный разговор закончился, и теперь она чувствовала, будто ее вывернули наизнанку. Желудок сводили спазмы, во рту стоял приступ горечи, и настроение от пережитого дня было подобно сумраку, упавшему на город в момент солнечного затмения. Она смотрела на дверь, дверь смотрела на нее, и в таком положении Фетль просидела до тех пор, пока в кабинете не стало совсем темно. Чтобы не пугать случайных посетителей, Марина Александровна зажгла настольную лампу и в кружке с чаем увидела свою ручку. Она вынула ручку, вытерла носовым платком и поставила в органайзер. После этого ее взгляд опять остановился. Она чувствовала в себе огромную дыру. Из головы не выходил странный собеседник. Она уже забыла его имя, но не его образ и взгляд. Она подумала, что если этот господин придет к ней во сне, то, скорее всего, она не проснется.

      И все же Фетль была уверена в правильности своего решения. Поминальная служба в общеобразовательной школе – это полный край. Она представила, что будет после того, как поминки закончатся, и ее охватил озноб. Ее телефон разорвется от звонков родителей в первый же день. Претензии посыплются, как яблоки в плодовый год, и чьей-нибудь маме обязательно придет в голову написать заявление в полицию.

      – А как он сказал, – проговорила она в полной тишине. – В школе поселится… хаос.

      «Еще неизвестно, какой хаос поселится в школе, если поминальная служба здесь когда-нибудь произойдет», – подумала она.

      Сил на сочинения больше не осталось. Она закрыла тетрадь и встала из-за стола.

      – Я хочу домой, – протянула Фетль. – Я устала. Если кто-нибудь