Арифметика дилетанта. Курильский детектив. Галина Бочарова

и походным снаряжением забрались в кузов, сообщающийся с водительской кабиной переговорным устройством наподобие интеркома.

      – Чувствую себя внутри этого грузовика, как в бронежилете, – признался я. – Где вы его взяли?

      – Военные в карты проиграли. Их генерал мастак в покер резаться да и выпить любит, – дядя Сева с нежностью похлопал по баранке. – А ведь я сам его усовершенствовал, практически в одиночку.

      Я уважительно присвистнул.

      – Ничего себе!

      – Да. Рельеф здесь каверзный: провалы, броды, глина, острые скользкие камни, так что в пору иметь шины с присосками… По какому только бездорожью я не ездил.

      – Да, дядя Сева, вырулит там, где другой безнадежно застрянет, – подхватила Любаня. – Для нас это очень важно: снаряжение весит чуть ли не тонну. Впрочем, вы помогали в погрузке… Помните?

      Да уж. Я помнил. Мысль о том, что вскоре большую его часть придется тащить на себе, не радовала.

      – Я слышала, что вы добровольно вызвались на это задание, – робко заикнулась девушка, невзначай наступив на больную мозоль. Мое прошлое стало натоптышем и не доставляло мне ничего, кроме хлопот и неприятных воспоминаний. – То есть, я хочу сказать, здесь жизнь не сахар… Странно. А у вас ведь была успешная карьера. То есть хорошее место… Я имею в виду, что это не типичный поступок… э-ээ, в сложившихся обстоятельствах.

      Она смешалась и покраснела. Это мне понравилось. Через пару дней она будет считать меня пренеприятнейшим типом, холодным, равнодушным, циничным… Но пока ее мнение обо мне не сформировалось, я мог выглядеть даже героем.

      – Захотелось сменить обстановку, скажем так, – неопределенно ответил я и замкнулся. Пришлось ей довольствоваться этим скупым ответом.

      Меж тем мир за толстым стеклом просветлел, и я увидел, что мы вновь едем по черно-белому песку, удивительно плотному и блестящему. Своим цветом и фактурой он был обязан титаномагниевому сплаву, выветренному из вулканических скал в виде мелкого дисперсного порошка. Крики чаек, реявших несметными толпами над морем, оглушали нас. На каменных, омытых соленой водой голышах, я увидел тушу крупного кашалота. Она уже начала гнить с головы и была обсижена стаями птиц. Солнце всходило по левую руку от нас, пронзая длинными лучезарными снопами света плотный слой облаков и начинающий рассеиваться туман.

      – Там, впереди… что это? – я подался к лобовому стеклу, силясь различить очертания какого-то крупного зверя, вышедшего перед нами на дорогу.

      – Медведь, – просто ответил дядя Сева.– Их здесь, как в зоопарке. А это, видимо, матуха. Глянь, два медвежонка следом бегут.

      Мать стояла на задних лапах, окутанная полупрозрачной белесой дымкой и нюхала воздух. Ее обвисшее брюхо было отмечено четырьмя вытянутыми сосками, к одному из которых тянулся смешной косолапый мишка. Она обнажила клыки в едва слышном рыке и двинула малышу по уху. Он упал, заревев во весь голос, а медведица внезапно рухнула