Золотые волки. Рошани Чокши

не можем позволить тебе быть одним из нас, – сказала матриарх.

      Он никогда не сможет забыть, как она посмотрела на него тогда… как она смела жалеть его.

      – Тетушка… – начал он, но она прервала его резким взмахом руки, затянутой в перчатку.

      – Ты не можешь больше меня так называть.

      – Очень жаль, – сказал его бывший «дядюшка». – Но мы просто не можем оставить их обоих.

      Адвокаты уведомили Северина, что о нем будут заботиться до тех пор, пока он не достигнет совершеннолетия, чтобы унаследовать все деньги с трастового счета Дома Ванф. Хоть он и не был кровным наследником, его имя стояло на всех документах и контрактах.

      Северин скорбел по отцу не так сильно, как по Кахине. Отец не позволял ему называть ее мамой, и на публике она называла его «месье Северин». Но ночью… когда она проскальзывала в его комнату, чтобы петь колыбельные, перед уходом она всегда шептала ему одни и те же слова:

      – Я – твоя ummi[8]. И я люблю тебя.

      В первый день в доме Гнева Северин заплакал и сказал:

      – Я скучаю по Кахине.

      Гнев не обратил на это никакого внимания. На второй день Северин не прекратил плакать и снова сказал:

      – Я скучаю по своей Кахине.

      Тогда Гнев остановился на пути к умывальнику и обернулся. Его глаза были такими бледными, что иногда зрачки казались бесцветными.

      – Скажи ее имя еще раз, – произнес старик.

      Северин колебался, но он любил ее имя. Оно звучало так же, как она пахла… словно фрукты из сказочного сада. Юноше нравилось произносить ее имя, потому что он сразу вспоминал, как она наклонялась к нему, а ее черные волосы закрывали его маленькую голову, будто занавеской. Так он мог притвориться, что наступила ночь и пришло время историй.

      Как только он произнес ее имя, Гнев ударил его с размаху. Он делал это снова и снова, требуя, чтобы мальчик произносил «Кахина», пока кровь не заменила сказочный вкус материнского имени.

      – Она мертва, мальчик, – сказал Гнев. – Умерла в огне, вместе с твоим отцом. Я не хочу больше слышать ее имя.

      Незаконнорожденный сын Гнева жил в этом же доме, хоть отец и не обращался с ним, как с родным ребенком. Мальчик был младше Северина, и у него были большие серые глаза. Когда Гнев приходил в ярость, он вымещал злость на одном из мальчиков, не разбирая, кто есть кто.

      В своем кабинете Гнев хранил Шлем Фобоса – сотворенный предмет, относящийся к способности разума, который вытягивал из темных уголков сознания все кошмары и воспроизводил их без остановки…

      Гнев надевал Шлем на одного из мальчиков и смотрел, как они кричат от ужаса. Он нечасто применял физическую силу.

      – Я никогда не смогу причинить вам столько же боли, сколько ваш собственный разум, – говорил он.

      Однажды Гнев послал за другим мальчиком. К тому времени Северин узнал, что его звали Тристан. В тот день он нашел Тристана свернувшимся в темном углу. Мальчик лежал там без движения.

      – Ты его видел? –

8

Ummi – мать (араб.).