Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Для будущего человека. Илья Ильф

совершенно неизбежно, что в такой стране в машину превращается человек.

      Старик давно перестал быть человеком, он только привод к точильному станку.

      Людям, мечтающим о «добром, старом времени, когда все было так чудесно», полезно съездить в Среднюю Азию.

      Он увидит там тщательно описанный в Коране рай, красную глину, идиллические стада, земледельцев, покорных земле, пророкам и муллам пророка.

      Но, кроме того, он увидит деревянный плуг, первобытный омач, которым дехкан обрабатывает свое поле. Перед омачом русская соха кажется завоеванием техники. Глиняный рай возделывается каторжным трудом.

      Муллы, бородатые чалмоносцы, бешено вопят при всяком новшестве, и тракторы, маленькие пока отряды советского железа, с трудом пробивают себе дорогу сквозь ветхозаветные толщи.

      Но в этой борьбе с тысячелетней косностью на стороне советской машины вся молодая, горячая Азия, проделывающая сейчас тяжелейшую дорогу от родового быта к советам.

      Об этом в следующей статье.

1925

      Азия без покрывала

      Тяжелой, гробовой плитой лег ислам на прекрасные народы Азии.

      Как солнце и луна, жизнь мусульманина сопровождает Коран, сборник откровений Магомета, и шариат, указывающий, как поступать во всех случаях жизни.

      Уклонение от шариата есть кюфр, неверие.

      Каждый уклоняющийся сейчас же после смерти будет взят в огненный адов переплет.

      Ничего не нужно знать и не к чему стремиться. Шариат предусмотрел все, включая способы обработки полей, покрой халата и форму лепешек.

      Он убил в мусульманах любознательность, остановил их развитие и создал две страшные язвы: затворничество женщин и многоженство.

      Без покрывала, чачвана, ходят только древнейшие из старушек и девочки.

      Девочка иногда продана уже с младенчества и знает, что у нее есть муж, в рассрочку уплачивающий отцу калым, цену жены.

      Мухадам Сали-Хаджаева жила, как все, и даже хуже всех. Отец и мать ее умерли.

      Мухадам осталась одна в отстоящем за пятнадцать верст от Самарканда кишлаке Каш-Хауз, и какая-то старуха из кишлака взяла ее к себе на воспитание.

      Воспитывать молодую узбечку недолго и несложно.

      До и после замужества она остается невеждой. Образование женщины дальше уменья печь нан, хлеб, и тканья маты, грубой и простой платяной ткани – не распространяется. Она низшее существо, и науки не для нее.

      Девочка прислуживала старухе и росла.

      Ее черная широкая бровь, милое лицо и персидские глаза возбудили в старухе жадность.

      – Мухадам можно выдать замуж! Она стоит много баранов!

      Девочка отказывалась, плакала и вспоминала отца.

      – Ты у меня и дочь и сын! – говорил отец. – Ты всегда будешь со мной и замуж не пойдешь!

      Но старуха думала только о богатстве, которое можно получить за девочку. Тогда Мухадам – розовый, черноволосый ребенок – решила умереть.

      У торговца галантереей на кишлачном