Его величество и верность до притворства. Игорь Сотников

не было одето той форменной отличающей мушкетёров одежды, маркиз де Шубуршен даже несколько засомневался в своём успехе. – Да и шрам под его левым глазом, о многом говорит. – А вот эта приметливость маркиза де Шубуршена, заставляет его развести руки и, расплывшись в улыбке, признать в этом опасном, как он думал мушкетёре, своего дальнего родственника – капитана королевских гвардейцев Николя де Витри, маркиза де л’Опиталя.

      А ведь именно капитану де Витри, маркиз в своё безоблачное время, косвенно и оставил на память этот шрам на щеке, правда, не просто так (маркиз не столь богат, чтобы разбрасываться, даже чем попало), а в ответ на брошенную ему перчатку. И теперь-то становится понятна истинная причина отсутствия перчаток на руках капитана де Витри, в своё время поклявшегося, что он не оденет перчаток, пока не отправит на тот свет, этого подлеца и не пунктуального на отдачу долгов, маркиза де Шубуршена.

      – Я совершенно не понимаю, о чём это ты ведёшь речь? – в ответ на вопрос капитана, когда он соизволит отдать занятый и что не маловажно, совместно пропитый пистоль, маркиз де Шубуршен, искренне изумился в ответ, действительно, не понимая всех этих притязаний капитана де Витри, на его пистоль.

      – Не хотите ли вы сударь прослыть не пунктуальным человеком? – приподнявшись из-за стола, в одном, совсем в другом трактире, куда их занесла нелёгкая, потемнев в глазах, начал снимать с себя перчатки капитан де Витри.

      – Пунктуальность, прерогатива королей, а я пока что птица не столь высокого полёта. – Усмехнулся в ответ маркиз, незаметно отступая назад к дверям. Ну а капитан де Витри, которого уже вывело из себя это бахвальство маркиза, использующего в своём лексиконе новомодные словечки, о которых он, не бывающий при дворе, ничего не знал, в один момент сорвал с руки перчатку и со словами: «Да подавись ты!», – с сильнейшего размаху, очень ловко забросил себя под стол, где он об осколок кружки и получил этот свой, такой приметливый шрам (и чего недоволен, теперь может хвастаться в женском обществе, указывая на свой героизм). Но это дела давнишних, недельной давности времён, что при их образе жизни, слишком длительный период, о чём уже и не вспоминается. Так что радость их встречи, не могла быть омрачена всеми этими мелочами.

      Ну а маркиз маркиза, если вовремя друг друга узнает, то всегда с полуслова поймёт и за свой стол пригласит. И капитан де Витри, чьи мысли уже три дня были погружены на дно кувшина, из-за чего он сразу и не признал своего родственника маркиза де Шубуршена, в чём частичная вина была и на маркизе, чей поистасканный вид, мог претендовать лишь только на титул лавочника из Эльзаса, обняв своего ненаглядного родственника маркиза де Шубуршена, которого он в следующий раз, непременно заколет, если тот не отдаст занятый им пистоль (всё же временами, капитан бредит дурными фантазиями и сказками, в которые кроме него никто не верит), садит его за свой стол. Где