Крушение надежд. Владимир Голяховский

комнат.

      Приходя к Моне на занятия, Алеша поражался бедности условий. А мать с гордостью говорила:

      – Видишь, мальчик, у моего Мони настоящая еврейская копф[18] на плечах: он не только любит учиться, он даже может учить других.

      Моня смеялся, он умел все превращать в шутку, спрашивал, например, Алешу:

      – Знаешь, кто был Карл Маркс?

      – Экономист, кажется, – отвечал Алеша, – как твоя тетя Соня.

      – Простак ты, Алешка, моя тетя Соня – старший экономист. Она превзошла Маркса.

      Под влиянием друга в Алеше развивалось чувство юмора, и он вкладывал его в стихи. Хотя он не любил показывать их другим, но доверительно дал Моне прочесть некоторые. Моня понял, что у Алеши настоящий поэтический дар. Взаимное доверие укрепило их дружбу, они стали добрыми друзьями.

      Моня был остряк и рассказчик анекдотов, он знал все еврейские и все политические анекдоты, сам удачно их сочинял и даже писал политические эпиграммы. От него пошло четверостишие про знаменитую эмблему страны – золотые серп и молот, которые красовались на красном флаге:

      Это – молот, это – серп,

      Это наш советский герб;

      Хочешь жни, а хочешь – куй,

      Все равно получишь х..й.

      Услышав от него эту эпиграмму, Алеша сочинил в ответ:

      За такую эпиграмму Вышлют

      Генделя за Каму,

      В зону пермских лагерей.

      И загнется там еврей.

      С того времени Алеша и полюбил писать эпиграммы. Образовался творческий симбиоз: Моня придумывал остроумные анекдоты, а Алеша перекладывал их в эпиграммы. Как-то Моня прочитал ему вслух первую строку «Коммунистического манифеста» Маркса и Энгельса: «Призрак бродит по Европе, призрак коммунизма», – а потом со смехом прокомментировал:

      – Это усраться можно! Этот призрак забрел к нам в Россию, и с тех пор нам ставят клизмы того учения.

      Алеша тут же придумал эпиграмму:

      Потому, что нашей жопе

      Очень нужна клизма,

      Призрак бродит по Европе,

      Призрак коммунизма.

      Кроме острых политических анекдотов Моня сочинял много соленых, даже похабных, подбирая темы в своей богатой похождениями жизни. Так Алеша написал:

      На чужом пиру похмелье,

      На чужом столе еда,

      На чужой всегда постели

      И с чужой женой всегда,

      Потому что Моня Гендель

      Не монах, как Грегор Мендель.

      Моня не обиделся:

      – А что? Чистейший реализм, все правда. Я знаю, что Алешка меня любит. Не каждый попадет под его перо. Когда-нибудь меня будут вспоминать только потому, что он написал это про меня.

* * *

      Вот этого своего приятеля Алеша и попросил, когда узнал про арест Берии:

      – Можешь пустить мою эпиграмму про Берию в народ? Для хохмы, чтобы смеялись и повторяли.

      – Раз плюнуть: скажу громко в толпе – вот и все.

      – Только

18

Голова (идиш).