Крушение надежд. Владимир Голяховский

певцов. Но Семен, старый службист, заметил, что время от времени Булганин вставал и выходил, а потом быстро возвращался и шептал что-то Маленкову и Хрущеву[14].

      Августе опера не очень понравилась: постановка чересчур пышная, музыка не очень впечатляющая, никаких красивых арий, женские партии не яркие. Певцы старались, но чувствовалось, что петь им было тяжело.

      После представления довольные кремлевские руководители аплодировали исполнителям, и, пока они не ушли со своих мест, никто зал не покинул.

      Семен с Августой вышли в ночную Москву, согретую теплом июньского вечера.

      – Пройдемся пешком, такой свежий воздух, – предложила Августа.

      Семен сказал шоферу, чтобы тот ехал в гараж, и они пошли по Манежной площади и по улице Калинина (нынешней Воздвиженке) к Арбату. Августа обсуждала оперу и исполнителей, Семен поддакивал и думал о своем. Потом заговорил:

      – Знаешь, странно, что все приехали, а Берии не было. Не такой он человек, чтобы пропустить возможность показаться вместе с другими.

      – Какое это имеет значение и почему ты так решил?

      – Все имеет значение, если уметь видеть. А по хитрой физиономии Хрущева было видно его хорошее настроение – после каждого нашептывания Булганина он широко улыбался и довольно потирал руки.

      – Может быть, ему понравилась опера, – сказала Августа.

      – Ну, нет, я знаю Хрущева, доволен он был чем-то другим.

      Семен понял все правильно: пока шла опера, генералы тайно вывезли связанного Берию из Кремля в приготовленную камеру бункера. Хрущев был доволен: первую задачу Иванушки-дурачка он с помощью Жукова выполнил, его позиции укреплялись. На сцену он смотрел рассеянно.

      9. Ошеломляющая новость

      (продолжение рассказа Семена Гинзбурга)

      На следующий день на заседании Совета Министров Маленков и Хрущев объявили об аресте Берии.

      Маленков строго предупредил:

      – Это государственная тайна, и нельзя допустить, чтобы о ней узнали на Западе до того, как будет сформулировано обвинение и принято решение.

      А Хрущев мрачно добавил, погрозив пальцем:

      – Никаких разговоров в семьях, пока не наведем порядок. У кого на стене имеются портреты Берии – снять.

      Все-таки в тот же вечер Семен сказал об этом Августе, прикрыв дверь кабинета:

      – Авочка, садись. Ошеломляющая новость: скинули Берию.

      – Как, самого Берию?!

      – Да, представь себе, самого Берию. Вот именно. Нам объявили Маленков с Хрущевым, они как будто сами немного растеряны, но строго указали не раскрывать этого. Так что ты молчи.

      – Что же с ним сделали? – спросила Августа.

      – Пока сказали, что снят и арестован.

      Он взволнованно прошелся, остановился перед ней:

      – А я ведь правильно понял тогда, в театре: Берия уже был арестован. Знаешь, будет еще что-то в Кремле, на одном этом аресте они не остановятся. Вот именно.

      Августа улыбнулась чему-то и нашла точное определение событию:

      – Это

14

Булганин говорил по телефону с теми, кто в это самое время тайно увез Берию из Кремля в заготовленный подвал бункера. Автор, молодой врач, сам был в тот вечер на представлении, сидел во 2-м ярусе напротив ложи и имел возможность наблюдать.