Екатерина Великая. Завершение Золотого века. София Волгина

мой, – весело возвестил Головкин.

      При оном известии, стоявший у стола Морков, плюхнулся на стул. Тараща на них глаза, он, наконец, возразил в обычном своем стиле: с усмешкой и долей сарказма:

      – Друзья мои! – Она дурна, и я дурен! Что же мы с нею будем токмо безобразить род человеческий? Нет, я добровольно остаюсь холостяком. К тому же, у меня не все так худо. По крайней мере, имею дочь Варварушку. А более мне ничего и не надобно. Словом: живу ни клят, ни мят!

      Оглядев всех острым взглядом, Морков паки обратился к упражнениям с бумагами.

      Через минуту, вспомнив что-то, он изрек:

      – Государыне же, Екатерине Алексеевне, – тут Морков встал и почтительно поклонился, – прошу вас, Платон Александрович, передать благодарность.

      Зубов недовольно бросил:

      – Да, что ты так близко все берешь к сердцу? Безобразен, видите ли он! Как будто красивые сватают по-другому. А что ежели красавица пойдет за тебя? Женишься?

      Морков сериозно возразил:

      – Пусть красавицы выходят за красавцев, как, к примеру, за князя Куракина. Кстати, все готовы выйти за него замуж, ведаю. Но, поверьте, он, как и я, из породы холостяков!

      – Ну, у него еще не все потеряно. Он еще жених хоть куда!

      – А ведь князь Алексей Куракин сожалеет, что упустил графиню Варвару Шереметьеву, теперь она замужем за Разумовским, – заметил густым голосом, не поднимая головы от бумаг, Дмитрий Трощинский.

      – А знаете, что сей Разумовский учудил? – весело объявил граф Головкин.

      – Кто не знает! – махнул рукой Морков.

      Зубов поделился:

      – Моя сестра Ольга поведала нам, что сей Разумовский, женившийся по великой любви, после десяти лет брака, отправил жену с пятью детьми подальше от себя в Москву, а сам поселил у себя мещанку Марью Соболевскую и уже имеет от нее тоже пятерых детей. Они у него под фамилией Перовских.

      Морков мотнул головой:

      – Да-а-а-мс. Бедная Варвара Петровна! И на кой ляд мне таковые семейные отношения?

      – Да-а-а-а. Печальственно. Куракин упустил и Анастасию Дашкову, теперь, сказывают, у него роман с шведкой графиней Эвой Софией фон Ферзен. У них весьма частая переписка.

      – Но, что он может делать, как жених, когда он в опале и уж который год живет в своей саратовской деревне?

      – Не думаю, чтоб сей красавец там скучал, – бросив взгляд на брата Куракина, паки с иронией прозвучал бас Трощинского

      – Согласен, красавцам легче ожениться, но и…

      Головкин перебил Моркова:

      – Возьми хоть нашего Великого князя, – Федор оглянулся и понизил голос, – все знают, что он не красив, а жена-красавица любит его. Однако ж и фрейлина ее, Екатерина Нелидова, тоже любит Павла Петровича. И Его Высочество, сказывают, ее обожает. Вот два некрасивых человека… И хоть бы что…

      Морков задрал и без того курносый нос:

      – Да, мы с Павлом Петровичем похожи, особливо, носами.

      Граф Головкин, встав со своего места, обошел его стол, оценивая нарочитым взглядом внешние данные Моркова.

      – Я бы сказал, ты