Прометей, или Жизнь Бальзака. Андре Моруа

не происходило. Тяжелее всего то, что в доме у нас постоянно друг на друга обижаются. Ведь нас тут трое или четверо, а живем мы точно в осажденном городе: каждый следит за соседом, как Монтекукули за Тюренном[41]… Второй такой семьи, как наша, во всем свете не сыскать, я думаю, мы единственные в своем роде…»

      Однако заканчивалось письмо бодрой нотой.

      «Прощай, сестра. Встань со своего кресла и проводи брата, ведь он тут, на пороге твоей гостиной.

      – Какие у тебя славные лампы, сестрица!

      – Они тебе и в самом деле нравятся?

      – А до чего изящны стенные часы!

      – Так мы ждем тебя к обеду. Смотри только не заблудись у нас в Байе.

      – Не беда! Чтобы разыскать меня, будете бить в барабаны.

      – Помни же, в пять часов.

      – Хорошо.

      – Я вижу, ты решил пройтись! – говорит попавшийся мне навстречу Сюрвиль.

      – Угадал!

      – Отлично! Подожди меня, я составлю тебе компанию.

      Goddam![42] Это только сон… Прощай же, нежно обнимаю тебя и остаюсь твоим неизменно любящим, никчемным братом».

      В этих удивительно живых письмах, в глубоких и метких замечаниях о характере госпожи Бальзак, в постоянной готовности перейти на диалог проницательный наблюдатель мог бы предугадать будущего романиста, расправляющего крылья.

      Лоранс не терпелось выйти замуж. В семье к ней были несправедливы. Ранняя зрелость, остроумие, здравый смысл Лоры – все это затмевало младшую сестру. Между тем и ей были свойственны, пишет Мадлен Фаржо, «такие блестки остроумия и такая верность суждений, что, будь она единственной дочерью, мать могла бы ею гордиться». Письма девушки были «полны прелести, свежести и непосредственности». Она отваживалась дерзко нападать на доктора Наккара, чья особа была священна в глазах семьи.

      «Ваш хваленый господин Наккар выражается весьма выспренне, хохочет весьма громко, напускает на себя весьма важный вид, держится о себе весьма высокого мнения; человек он весьма обязательный, но малоталантливый и, по-моему, такой же врач, как и все другие; о больном он не слишком тревожится: исчерпав все свое красноречие, посылает вас в деревню подышать свежим воздухом или же рекомендует путешествие, что, в общем-то, одно и то же».

      После отъезда Лоры Лоранс могла больше рассчитывать на успех.

      Бальзак – Лоре Сюрвиль, июль 1821 года

      «…Кроме того, тебе надлежит знать, что наша Лоранс – просто прелесть, такие изящные пальцы и руки не часто увидишь, к тому же у нее ослепительной белизны кожа и восхитительная грудь; когда с ней тесно общаешься, видишь, что она очень умна, и это ум природный, которому еще предстоит развиться. Особенно хороши у нее глаза, а то, что лицо чересчур бледное, это как раз и нравится многим мужчинам. Не сомневаюсь, что замужество пойдет ей на пользу».

      Однако Бернар-Франсуа не дал дочери времени ни расцвести, ни сделать собственный выбор. 19 июля 1821 года он писал Лоре, что свадьба Лоранс – «дело решенное». Жениха отец выбрал

41

…как Монтекукули за Тюренном… – Речь идет об известном эпизоде времен войны Франции с Голландией и ее союзниками: в 1675 г. полководцы враждующих армий Тюренн и Монтекукули в течение четырех месяцев ограничивались маневрами, избегая сражений.

42

 Черт побери! (англ.)