Оборотная сторона холста. Любовь Шапиро

который приготовила сразу после ареста папы и пошла к двери. Мы с Наташкой приникли носами к матовому стеклу комнатной двери. Хотели тоже вылететь в коридор, но дверь была заперта на ключ. Из передней нам был слышен разговор двух людей мамы и ещё какого-то мужчины. Они беседовали очень тихо, но шепот был напряженный и напористый. Потом дверь мама тихо приоткрыла и с совершенно белым лицом зашла в комнату, словно кто-то умер. Очень хотелось расспросить, кто приходил и зачем, но глядя на маму, только озноб пробегал по коже, а слова застревали в горле.

* * *

      1980 год

      Что такое могло произойти в семье мамы, если даже писать об этом она не может. Я начала снова просматривать её альбомы с фотографиями. В них лежали записки. Это я вспомнила сразу. А ещё были отдельные листы, написанные неизвестным мне почерком. Я с трудом вслух читала записки. Они были адресованы мужу и отцу в тюрьму, но почему-то не попали туда. Может, их не приняли, или семья мамы боялась усугубить положение мученика.

* * *

      Галина 1939 год

      Чёрный «воронок» медленно ехал за мной. Мне хотелось убежать, но я понимала, что это бессмысленно. Я спиной чувствовала, как за мной идёт человек. Сейчас он подойдёт ко мне. Почему я? Почему именно меня, самую младшую хотят арестовать. Я же секретарь комсомольской организации. Наверное, это плохо. Они постепенно уберут всю нашу семью. Мысли проносились как ветер, сменяя одна другую.

      – Девушка, пойдёмте со мной, – ласково, но настойчиво произнёс человек в тёмно-коричневом пальто и такого же цвета фетровой шляпе. Я только успела подумать, что отец никогда не носил шляп. Либо вовсе без головного убора, либо кепка. Она ему очень шла. Её сшила мама ко дню рождения отца. Какая ерунда лезет в голову.

      – О чем задумались? – Мужчина тихо засмеялся. – Вас там не обидят, наоборот, вас ждет приятный сюрприз.

      – Я не люблю сюрпризов, – вытащила руку из-под локтя преследователя, которую он ловко и незаметно, почти без усилий затолкал обратно.

      – Поехали. Неудобно стоять так долго на виду у всех, – он подтолкнул меня к машине, где сидели ещё двое абсолютно таких же мужчин без выражений лиц. Их физиономии словно стерли. Совершенно одинаковые по фасону комплекты одежды, только разные по цвету, отличали их. Они вежливо поздоровались и поджали губы.

      Ехали мы медленно. Мне показалось целую вечность. В салоне машины стояла удушающая тишина. Перебирая в голове все возможные варианты от побега до припадка, я вспомнила, как Наташа рассказывала шепотом, что одну девочку из их института вот так же увезли на чёрной машине. Через несколько дней она вернулась, но вела себя странно. Перестала общаться с однокурсниками, сторонилась их, и всё время ходила мыть руки. Потом, говорила Наташка, произошел перелом. Девушку прорвало. Она стала сбивчиво рассказывать своим подружкам, что была в Большом доме и там…. Договорить она не успела. Подбежала маленькая серенькая женщина и оттащила её в угол. Затем взяла её «нежно» под руку, и что-то внушая той, вывела из института.