Черная ведьма желает познакомиться. Марина Ефиминюк

и не вернулся, убежал он на своих двоих.

      – Да ты шутишь, должно быть… – прошипела я, удивляясь, как бывшая жаба в синий горошек сумела подложить мне такую свинью.

      А в двери дома раздался тихий, но уверенный стук. Открывать я не собиралась и понадеялась, что визитер постесняется будить спящих мертвецким сном родственников и вернется к вечеру, чтобы оказаться честь по чести встреченным братом, но в тишине раздался едва слышный скрип, а приятный мужской голос произнес:

      – У вас открыто. Я вхожу.

      Да чтоб тебе, Картер, до конца жизни превращаться в жабу во время прелюбодеяния!

      – Вы дома? – между тем требовал гостеприимной встречи гость.

      Совершенно неприлично для черной ведьмы я испугалась и, сама от себя не ожидая, нырнула в чулан. Дверь изнутри оказалась без ручки, плотно прикрыть не вышло, так что осталась узкая щелка – единственный источник света и свежего воздуха. Запах щелока в закутке стоял такой плотный, хоть топор вешай. В носу отчаянно засвербело, я принялась растирать переносицу, надеясь сдержать громкий чих.

      Прошелестели шаги. Гость остановился перед чуланом и с недоумением, обращаясь к самому себе, пробормотал:

      – Куда они делись?

      И тут щелок победил. Звонко чихнув, попутно я тюкнулась лбом о дверь. Та легко открылась, предъявив моему взору прекрасно сидящий пиджак, обтягивающий широкие плечи. Осторожно подняла голову и вкрадчиво посмотрела на хозяина пиджака. В отличие от любвеобильной Британи, меня никогда не привлекали человеческие мужчины, но тут даже я признала, что старший брат Картера был до неприличия хорош собой и относился к тому типу, ради которого воспитанные в строгости девственницы портили репутацию и обращались к черным ведьмам за приворотами. Да и смотрел он так пристально, что умей я краснеть, то всенепременно бы покраснела. Но черных ведьм смущаться не учат.

      – Дороти? – прервал он долгое молчание.

      – Здрасьте, – отозвалась я из чулана самым светским тоном, на какой была способна. Вообще, если бы Картер, прежде чем исчезнуть, снабдил меня необходимым знанием о том, как зовут раннего визитера, я бы чувствовала себя раскованнее. Не называть же будущего деверя Дороти «господин старший брат Картера».

      – Вы знаете, он еще жив, – заметил он, изогнув брови.

      – Кто?

      – Дядюшка Флинт.

      – Очень за него рада.

      – Но вы уже в трауре, – открыто указал он на мое черное в пол платье, наглухо застегнутое на все пуговицы.

      – Дядюшки имеют дурную привычку так внезапно умирать, что, поверьте моему опыту, надеть траур никогда не бывает лишним, – с чопорным видом заметила я и, заставив гостя потесниться, вышла из чулана. За моей спиной с треском посыпались садовые инструменты.

      – Добро пожаловать в наш дом, – сделав вид, будто не заметила чудовищного грохота, поприветствовала я гостя.

      – А где Картер? – наконец отмер он от моей невообразимой вежливости.

      – На