Отважные. Александр Воинов

дальше Новый Оскол. А тут пять деревень, из которых сейчас выселяются жители. Конечно, работоспособных оставляют. Наши люди займут освободившиеся дома. Местонахождение и план укрепленного района – строжайшая тайна. Шварцкопф сказал, что в случае внезапного наступления русских в первую очередь должны быть уничтожены все, кто может знать расположение хотя бы одного дота…

      Блинов внимательно рассматривал карту.

      – Да, – сказал он, вздохнув, – очевидно, положение на фронте не из легких, если приходится так торопиться.

      Мейер строго взглянул на него:

      – Вы сомневаетесь в победе фюрера?..

      – Нет, что вы! – быстро ответил Блинов. – Я просто думаю о том, что нам с вами придется много поработать…

      Они помолчали. Припухшие веки Блинова совсем прикрыли глаза. Он еще ниже нагнулся над картой, и Мейер не видел его лица.

      В кабинете стало тихо. В напряженном молчании они провели несколько минут.

      – Ну хорошо, – сказал Мейер, – простите меня, Илья Ильич, за резкость… Надо мужественно смотреть в глаза правде. Положение на фронте трудное. Под Сталинградом совсем плохо… – Он придвинул стул поближе к столу и тоже нагнулся над картой. – Конечно, хотелось бы, чтобы укрепрайон прикрывал город с востока, – сказал он, уткнув карандаш рядом с Доном, – но это невозможно – фронт слишком близко. Как объяснил Шварцкопф, в случае наступления русских будет слишком мало времени для маневра.

      – Когда же мы должны послать туда людей? – спросил Блинов.

      – Вот это главное, – сказал Мейер, внутренне отметив сухость тона, каким был задан вопрос. – Шварцкопф требует, чтобы каждая группа, строящая дот, была строго изолирована от других. Никто не должен знать больше того, что ему положено. Всех, кто проявляет неуместное любопытство, расстреливать! Только при этом условии мы сможем сохранить тайну…

      – Когда люди должны быть на месте? – повторил Блинов.

      – Не позже, чем через трое суток после приказа.

      – Но у меня нет машин для их перевозки.

      – Пусть идут пешком.

      Блинов впервые поднял голову. Мейер перехватил его сосредоточенный взгляд.

      – Нам это невыгодно, – сказал Блинов. – Лучше сохранить их силы.

      – Посмотрим, посмотрим… – Мейер встал и прошелся по комнате. – Может быть, я достану машины в интендантстве… Ну, не будем спорить. Давайте лучше выпьем.

      Они выпили. Мейер аккуратно сложил карту и вновь спрятал ее в карман. Блинов налил еще по рюмке. Он вновь обрел спокойствие.

      – Вы не оценили этот коньяк, – сказал он. – Бьюсь об заклад, вы не знаете, что пили.

      – Мартини? – спросил Мейер, стараясь рассмотреть этикетку, которую Блинов прикрыл рукой.

      – Не угадали! Это коллекционный кавказский коньяк десятилетней выдержки! Я достал две бутылки. Одну из них – для вас. – И Блинов поставил рядом с начатой бутылкой другую, с нетронутой, опечатанной сургучом головкой. – Это ваша, господин Мейер, и не спрашивайте, где я достал, там больше нету.

      Мейер захохотал:

      – Вот