Князь Игорь. Витязи червлёных щитов. Владимир Малик

не смерд, а Славута, – ответил Святослав и насупился. – Он так дивно на сопилке играет!

      – На сопилке? Ишь чего!.. А лук твой где? Так этот белобрысый тать, значит, выманил его у тебя? – И выхватил из рук оторопелого Славуты игрушечный лук княжича.

      – Не смей! – крикнул Святослав. – Мы честно с ним поменялись!

      Но гридень и слушать ничего не хотел, схватил Славуту за воротник, а княжича за руку и потянул за собой. Перед хоромами, в окружении встревоженной челяди, стояли князь и княгиня. Увидев сына, княгиня заплакала, прижала к себе, поцеловала в голову.

      – Ну, куда же ты надолго задевался, чадо моё! Я думала, что тебя уже и на свете нет! Разве так можно?…

      – А всё этот смердёныш виноват, – сказал гридень и, продолжая держать Славуту за ворот, поставил перед князем. – Вывел из детинца[35] княжича, залучил на гору в кусты и выманил у него лук…

      – Неправда! – вывернулся из объятий матери Святослав. – Я сам туда вышел и встретил там Славуту. Он сделал сопилку и так красиво играл на ней! Вот я и поменялся с ним – дал ему лук, а он мне сопилку… Не обижайте его! Он ни в чём не повинен!

      Князь Всеволод приказал гридню отпустить хлопчика.

      – Ты и вправду умеешь играть? – спросил, присев перед ним.

      – Умею, – сквозь слёзы ответил Славута.

      – Ну-ка, сыграй.

      Тот несмело взял у княжича сопилку и начал играть. Сначала у него ничего не получалось, как знать – чего можно ждать ему, безродному, от грозного князя: милости или кары. Из сопилки вырывались неуверенные, отрывистые звуки. Но вот они окрепли, стали ясными, нежными и поплыли по всему подворью, привлекая к себе людей. Из гридницы высыпали гридни, из конюшен – конюхи, из кухни – кухарки с дворовыми девушками. Всем интересно – кто так хорошо играет?

      Князь поднялся и долго вместе со всеми слушал Славуту. А когда тот закончил, спросил:

      – А на гуслях тоже умеешь? И песни играть умеешь?

      – Могу и на гуслях, и песни – тоже…

      Князь велел принести гусли.

      Малец прошёлся пальцами по струнам – и они вдруг ожили, задрожали, зазвенели, запели лебедями, зарокотали, как живые. А звонкий детский голос завёл:

      Конii ржут за Сулою —

      дзвенить слава в Киевi…

      Князь так и подался вперёд. Он любил песни, сам пел. Но услышать от малыша именно эту, самую любимую, которую сложил прославленный Боян!.. Такого не ожидал…

      Песня рассказывала о походе русичей на половцев, о победной битве в далёком поле за Сулою, о возвращении победителей в Киев. А им навстречу выходили люди, поздравляли, плакали от радости, что защитили от изу веров, которые огнём и мечом разоряли Русскую землю. Звонили над Киевом во все колокола, и их чистые звуки плыли и плыли в голубом небе, прославляя князя и его дружину…

      Когда песня затихла и Славута, опустив руки, потупил глаза, князь подошёл, погладил его по голове и спросил:

      – Знаешь ли ты, чью песню пел?

      – Дедусь говорил – Боянову… А разве не так?

      – Боянову, сынок, Боянову… А Боян, чтобы ты знал, был певцом моего прадеда Ярослава, деда Святослава и отца Олега… И при мне он ещё

35

Детинец – внутренняя укреплённая часть города в Древней Руси.