При дворе герцогов Бургундских. История, политика, культура XV века. Ренат Асейнов

сочетания труда и отдыха, что поможет ему надлежащим образом исполнять свои обязанности[341]. Такое равновесие в случае с Карлом Смелым отсутствует. Филипп де Коммин видит в этом источник неудач герцога[342]. Позицию Коммина разделяет Филипп Вилант. И хотя он отмечает, что герцог иногда музицировал и даже пел, но такое времяпрепровождение не приносило, видимо, ему удовольствия[343], в отличие от его отца, который любил устраивать роскошные празднества, да и просто проводить время за играми, танцами, турнирами, чтением разнообразных рыцарских романов или любовных историй[344]. Вполне возможно, что придворным не хватало этого в правление Карла Смелого, который сам не желал участвовать в развлечениях, да и своих приближенных заставлял присутствовать и, по словам Шатлена, откровенно скучать во время аудиенций, которые давал 2 или 3 раза в неделю[345]. Именно официальный историк в своих сочинении отразил настроения той придворной группы, которая не разделяла привнесенные Карлом Смелым новые принципы управления и его «политическую программу»[346]. Ее выразителями стали представители совершенно иного поколения – придворные, возвысившееся как раз при новом герцоге. Среди них стоит назвать канцлера Гийома Югоне и одного из ближайших сподвижников Карла Ги де Бриме, сеньора де Эмберкура[347].

      Что же касается отношений с женщинами, то здесь также невозможно упрекнуть Карла: Шатлен пишет, что целомудрие нового герцога явилось разительным отличием от той жизни, которую вели другие государи[348]. Нельзя обвинить его и в чревоугодии. В набожности он не уступал отцу, а даже превосходил его.

      Таким образом, на фоне пороков отца сын представал у Шатлена в лучшем свете. В то же время официальный историк не преминул ненавязчиво указать новому герцогу на некоторые его недостатки (вспыльчивость, чрезмерное трудолюбие, невнимание к отдыху и т. д.). Не предал он и памяти своего прежнего сеньора, ибо отметил только те его недостатки, которые были известны всем при дворе.

      Что же касается Фийатра, то его полемику с Шатленом можно объяснить несколькими факторами. С одной стороны, Фийатр, на протяжении многих лет глава герцогского совета и канцлер ордена Золотого руна, был более близок к Филиппу Доброму, нежели официальный историк. Он неоднократно доказывает это на страницах своего сочинения, отмечая, что герцог поведал ему какой-то факт с глазу на глаз, в личных покоях и т. д.[349] Поэтому он, а не кто-то другой при дворе, мог быть лучше осведомлен об истинных причинах позднего прихода к мессе и т. д. С другой стороны, на момент создания «Истории Золотого руна» (1473 г.) Фийатр уже был смещен с должности канцлера ордена. Карл Смелый, видимо, тяготившись присутствием не очень близкого ему человека на этой должности, решил заменить Фийатра на более преданного, отправив первого писать труд о Золотом руне. Иными словами, бывшему канцлеру не нужно было прибегать к столь изощренным способам прославления Карла Смелого, ведь для этого он готовил

341

Blanchard J. Le corps du roi: melancolie et «recreation». Implications medicales et culturelles du loisir des princes à la fin du Moyen Age // Representation, pouvoir et royaute à la fin du Moyen Age / ed. J. Blanchard. Paris, 1995. P. 201-202.

342

Blanchard J. Commynes l'Europeen. L'invention du politique. Geneve, 1996. P. 158-159. См.: Коммин Ф. de. Мемуары. C. 174.

343

Wielant Ph. Recueil des Antiquites de Flandre. P. 57.

344

Ibid. P. 56.

345

Chastellain G. CEuvres. Vol. V. P. 469-470.

346

О восприятии политики Карла Смелого бургундскими придворными см.: Асейнов Р. М. Образ государя в «Обращении к герцогу Карлу» Ж. Шатлена. С. 409-411.

347

О нём см.: Paravicini W. Guy de Brimeu: Der burgundische Staat und seine adlige Fuhrungschichte unter Karl dem Kuhnen. Bonn, 1975.

348

Chastellain G. CEuvres. Vol. VII. P. 231.

349

Например: Guillaume Fillastre D. J. Ausgewählte Werke. S. 274, 293,