Излучатель доброты. Кир Булычев

стеснялась, хотя впервые в жизни попала в ситуацию, когда ее коллеге, к которому она прилетела по делу, почти на девяносто лет больше, чем ей. И родился он в прошлом веке!

      Алиса рассказала профессору о том, как Аркаша хотел заставить розовый куст отзываться на классическую музыку, а Пашка Гераскин заставил растение слушать сутками сплошной рок-дроп и рок-джамп.

      Профессор даже развеселился, особенно когда Алиса рассказала ему, что розы чуть не завяли после трех часов сплошного рока. Затем Алиса поведала профессору, как сама впуталась в эту историю, потому что когда-то дедушка учил ее играть на скрипке.

      – И что же розы? – спросил Лу Фу, когда Алиса рассказала, как принесла на биостанцию скрипку.

      – Аркаша уверяет, что они шевелили листьями и даже лепестками, правда, чуть-чуть.

      – Вот именно, чуть-чуть, – согласился профессор. – Я должен сказать вам, коллега, что я проходил через эти опыты. Не удивляйтесь, Алиса. Ведь я тоже не сразу добился таких результатов.

      И профессор показал на окно, за которым, просвеченные солнечными лучами, покачивались под ветром ягоды черешни. Дальше стояли апельсиновые деревья, украшенные тяжелыми оранжевыми плодами.

      – Значит, мы пошли по неправильному пути? – спросила Алиса.

      – Да, ваш путь был тупиковым. Вы могли пригласить целый симфонический оркестр, но вряд ли даже морковка выросла бы быстрее. Если бы вы немного подумали, то наверняка догадались бы о том, о чем удалось догадаться мне.

      – Но о чем догадались вы, профессор?

      Алиса посмотрела на Ичунь и Фатиму. Обе студентки глядели на профессора влюбленными глазами. Они уже давно знали об открытии, но им и в голову не приходило перебивать или торопить профессора.

      – Ну что ж, покажем нашей московской гостье, что мы научились делать? – спросил профессор у студенток.

      Обе вскочили.

      – Мы готовы, профессор! – сказала Ичунь.

      – Тогда одевайтесь потеплее – наверху сильный ветер.

      И хоть девушки отказывались одеться, профессор принес из своей спальни три теплых халата.

      – Я специально держу их здесь, – сказал профессор, – у нас в пустыне тепло бывает только летом. Но тогда наступает такая жара, что хочется зарыться в песок с головой. Даже речка пересыхает, и все растения прячутся или погибают… кроме моих!

      В голосе профессора прозвучала гордость.

      По внутренней лестнице они поднялись на плоскую крышу. Крыша была окружена барьером по пояс человеку, и в середине ее на возвышении стояла стеклянная башенка. В ней была видна установка, похожая на гидропушку, с помощью которой в рудниках размывают и дробят породу.

      Дул сильный холодный ветер, он гнал низкие серые облака, порой в разрывах между ними показывалось синее, куда темнее, чем в Москве, небо, и оттуда ослепительно сияло солнце.

      Профессор подвел девушек к башенке.

      Ему совсем не было холодно, хотя ветер трепал его белую бороду и пытался сорвать куртку. Порой даже казалось,