12 самых страшных тайн. Юлия Анатольевна Нифонтова

Олежкины носочки. Половик решила сегодня не шоркать – голова не даёт, да и ночью снова кровь носом шла. Хорошо наволочку не запачкала, а то бы Ася переживала: «Да сейчас-то стирка, это не то что раньше. Вода горячая – эт-ж Рай, хоть весь день гусём полощись. Вот в деревне стирали: в огромном чугунном чане с золой замачивали бельё, а бельё-то всё алленое (льняное) тяжёлое. Полоскали в речке, зимой в ледяной проруби. Потом валками елозили… гладили вишь так. А в казённой-то фатере состирнуть – радость одна!»

      При готовке бигуса старушку одолели сомнения. Олежка капусту не больно-то жаловал. «Ну, ниччо, добавлю два куриных кубика – всё смолотит. Кетчу свою нальёт. Организим молодой, чего ни дай – всё как в топку паровозную…» – успокаивала себя Прокопевна.

      Вечером перед сном, Прокопевна расчесала гребешком жидкие сизые кудряшки, помолилась на угол, где по её мнению стояла икона «Спас Нерукотворный» (ещё полгода назад упавшая за комод) три раза перекрестилась. Легла в постель и поняла, как сильно она устала: «Вот вроде и сделала всего-ничего, а упеталась будто смену отстояла… ну зато план выполнила – некому только трудодни записать».

      Лёжа в постели без сна, Прокопевна томилась в тревожном ожидании. Наконец, далеко за полночь в замочной скважине зашебуршал долгожданный ключ, по этому звуку Прокопевна безошибочно определила, по признакам известным лишь ей одной, что Ася вернулась в изрядном подпитии. Это привело старушку в сильное душевное смятение и прогнало сон:

      – Мы же Громовы – гордые. Не было в нашем роду пьяниц. Это всё подруга-шалашовка окаянная, внучку с панталыку сбивает. Асенька, она ж доверчивая, варежку раззявит и бежит за ей, чего та скажет…

      В споры с пьяной внучкой Прокопевна вступать не стала, знала, что кроме обидных слов в свой адрес ничего не услышит. Когда Ася угомонилась, Прокопевна беззвучно, как тень, прошла в её комнату. Слабое зрение давало единственное преимущество – ориентироваться в темноте не хуже, чем днём. Рядом с диваном, на котором сопела распластанная тушка, Прокопевна, как и ожидала, нашарила литровую коробку дешёвого вина.

      Как начинающий воришка, с колотящимся сердцем понесла «тетрапак» в свою комнату, чтобы спрятать за кресло, наивно полагая, что эта нехитрая манипуляция убережёт Асю от запоя. Выливать не стала, боясь гнева импульсивной внучки и заранее подозревая о тщетности своих попыток: «Эх, взять бы всю на свете пьянку – да изничтожить враз лучом лазаря*!» (*Лучом лазаря – здесь лучом лазера)

      Проходя по тёмному коридору, заприметила свет в комнате правнука. Несмотря на поздний час, работал компьютер. На осторожный стук Олежка не отозвался.

      – Спит уж, наверное, а яшшик-то свой не выключил. Снова будет теперь цельну ночь элехтричество зазря мотать.

      Прокопевна уснула быстро, ведь её любимые были дома, и весь дневной план выполнен. Она всё падала и падала в свой сладкий спасительный сон – в прекрасную волшебную страну, где светятся белотелые берёзоньки. Могучий дед Матвей заходит в горницу. Запряжённый петух везёт