Симочка. И другие рассказы. Константин Реннер

крайне редко. До свадьбы – молодыми – гуляли только под ручку, обнять себя за талию при людях Серафима Аркадьевна не разрешала. Иногда, правда, Юрий Семёнович – а тогда просто Юрка – срывал в темноте подъезда робкий поцелуй с губ Симочки, а больше – ни-ни. Сразу же после бракосочетания молодые уехали поездом на юг, но в первый же день по приезду у Симочки случились внепланово женские дни, а потом и вовсе позвонила мама – папе стало плохо, ночью вызывали скорую. Пришлось возвращаться.

      Жили с родителями в «двушке». Было тесно. Ночами за стеной стонал Аркадий Львович, бегала на кухню за водой Зинаида Марковна. Тут уж не до любовных утех. Как родился Сережка – загадка.

      Но Сережка родился, как и положено, ровно через девять месяцев после свадьбы. Роды у Симочки проходили тяжело, с осложнениями по женской части. Домой она с сыном вернулась только через месяц, сильно похудевшая, бледная, как скатерть.

      И началась совсем не такая жизнь, о которой мечтали до свадьбы Симочка с Юрой. Аркадий Львович не ходил совсем, Симочка передвигалась с трудом, маленький Сережа часто болел. Чтобы ухаживать за семьей, Зинаида Марковна ушла с работы. Из работающих остался один Юрка. И он работал за троих: утром чистил соседний двор, потом бежал на завод в секретное КБ, а по ночам для студентов-заочников готовил дипломы. Как прошли пять лет до кончины Аркадия Львовича – Юрка помнил смутно, были они, словно в тумане. Очнулся он только на кладбище под моросящим дождем, когда в неглубокую могилу полетели потяжелевшие от влаги комья земли и с глухим стуком ударились о крышку гроба…

      Вернувшись в тот день с кладбища, Юрка удивился тишине в квартире. Никто не стонал, не плакал. У Симочки и Зинаиды Марковны слёзы давно закончились, а повзрослевший Сережка молча рисовал падающий с неба самолёт. В ту ночь Юрка впервые за долгие годы не мог уснуть. Близость жены возбуждала, и он нашёл под одеялом мягкую грудь Симочки… Но жена резко откинула его руку: совсем сдурел, что ли? На интимную жизнь был наложен траур.

      На следующее утро Юрка не пошёл убирать двор, вместо этого поспал на час дольше обычного, отвёл Серёжку в садик, а по дороге на работу забежал в ЖЭУ – написать заявление об уходе.

      После смерти мужа Зинаида Марковна сильно изменилась, постарела. По воскресеньям, едва в квартире начинало сереть от утреннего солнца, она поднималась и ехала через весь город в церковь. На её столике возле кровати теперь вместо газет лежала Библия. Зинаида Марковна не пропускала ни одной службы, собирала пожертвования на строительство нового храма, а через год неожиданно заявила, что жить она впредь собирается при монастыре, батюшке срочно нужны деньги для новой крестильни, поэтому ее долю в квартире надо продать.

      Спорить с Зинаидой Марковной было невозможно. Ни дочь, ни зять, ни приехавшая ради такого случая младшая сестра тещи не смогли разубедить ее в этом решении. Если деньги ей не отдадут по-хорошему, заявила Зинаида Марковна, она дойдет до суда. Стиснув зубы, дочка с зятем предложили выплатить долю частями за несколько лет, но, оказалось, батюшка ждать больше месяца не мог.

      Пришлось продавать «двушку» и покупать однокомнатную в том же районе – Серёжка был привязан к садику, да и Юрию до работы было близко. Из-за спешки с переездом влезли в долги. Симочка заканчивала заочно институт, еще не работала. И опять Юрий стал подрабатывать дворником, а по ночам писать дипломы студентам-заочникам.

      Медовый месяц у Симочки и Юрия случился ровно через семь лет после свадьбы, когда сын-первоклассник успешно перешёл во второй класс, за что и был отправлен в пионерский лагерь на весь июнь. Юра тщательно подготовился к отъезду сына. Студенты-заочники были отправлены в отставку. С начальником ЖЭУ был распит дружеский коньяк, за которым было договорено, что Юрку на некоторое время подменит друг Васька Селиванов. Осталась только основная работа в конструкторском бюро, которую он бросить не мог, и на которую он добирался с черными кругами под глазами от недосыпа и с глупой улыбкой на лице – по той же причине.

      О, короткие летние ночи! Истосковавшееся тело Симочки было ласково и податливо. Юра был страстен и ненасытен… Так пролетели три недели, словно короткая июньская ночь.

      Родительский день в лагере пришелся на второе воскресенье после начала смены. Приехавших папу с мамой Сережка едва узнал. Особенно изменилась Симочка. Она много смеялась, ласкалась с сыном, отчего тот смущался, прижимала его к себе, называла самыми нежными словами на свете. Гордый Юра стоял в сторонке, держа в руках пакет с гостинцем – печенье, яблоки и мешочек с карамельками. Такими счастливыми родители остались в памяти Серёжки на долгие годы.

      Той же осенью домой вернулась Зинаида Марковна. Случилось это, как гром среди ясного неба. Симочка привыкла думать, что маме при монастыре живётся хорошо. Она несколько раз проведывала мать, видела её спокойное, умиротворенное лицо. Видела, какой заботой окружают её сестры, и была совершенно спокойна за мать. Но оказалось, что батюшка проворовался и сбежал. Церковное хозяйство стали растаскивать те, кто понаглее, а стариков, живших при монастыре, выгоняли