Воительница Ольга. Книга третья. Валерий Лобков

насчитал, знать столько человек, и захаживали к тебе в «гости». При первом разбое, я насчитал шесть пар, при втором – девять. Вот и вся премудрость!

      Но чудо было в другом! Уроженцы не наших земель наведывались к нам: издалече они сюда нагрянули. – Ольга слушала затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово: – Растолкуй мне свои домыслы, Мотыль, да подробнее. Зело ты мой интерес подогрел! Только глаголь напрямки, без всяких экивоков. Не заставляй с тебя спрос чинить: – Мотыль расправил плечи: взгляд его стал колючим:

      – Повеление твое уразумел, Княгиня, и смиренно повинуюсь. Все дело в отпечатках обуви на свежем снегу. Не в наших краях ладилась их обувка, не по нашему крою резана подошва. И крепится она не конопляной дратвой, а тонкой вощеной и извитой кожей, какую мы делать еще не скоро вить сподобимся! Слишком тонка и дорога такая работа!

      Более тебе скажу: такую обувь я не зрел за свою жизнь, ни у одного народа, А ты знаешь, что через постоялый двор, проходит всяческий люд и у каждого рода – племени, свои уловки и секреты. Но я даю голову на отсечение: в обувке таких мастеров, допреж, никто на мое подворье не захаживал. До любой одежки и обуви иноземцев, я зело любопытный, и мимо меня такая работа – ни в жизнь бы не прошла.

      И еще: снегоступы они делают совершенно иначе. Мы ладим короткие и широкие, чтобы снежный наст, вес человека удерживал. Они – узкие, не шире двух вершков, но зато себе в рост.

      Я по длине подошвы, прикинул рост непрошеных гостей: вышло у меня – менее двух аршин (аршин – 0,71м). А именно такую длину имели сломанные снегоступы, которые мы нашли на подходе к норам в земляных горах. Вот так я помыслил, что пакостит нам народ мелкий и доселе неведомый!

      А теперь самое главное! Порешили мы с Феклой не сдаваться и пугнуть «дорогих» гостей, когда они, в очередной раз, приблудятся воровским делом на подворье заниматься. Для этого мы свой ночной дозор удумали: половину ночи в хлеву караул несет она, остаток ночи – я. У нас ведь живность еще оставалась: овец полтора десятка, лошадь, жеребенок, что свет увидел нынешним летом. Птица всякая и свинья с поросятами. Есть еще, на что супостатам покуситься!

      Четыре ночи прошли спокойно, без тревог, а вот на пятую, перед утром, они и пожаловали. Шли очень сторожко, но я, сидя под камышовой крышей конюшни, их все – таки услышал. Та ночь была морозной, и снег вельми скрипучим сделался.

      Воры, особо не суетясь, сразу направились к овечьему загону. Подойдя вплотную, остановились, сняли снегоступы и начали осматриваться. Ночь была лунная, но они стояли в тени от стенки загона, плотной кучей, и сосчитать сколько их пожаловало в этот раз – не было никакой возможности.

      И вот, что сразу бросалось в очи: для отроков они были уж очень широкоплечи. Ну, прямо такие крепкие мужички, только маленького роста!

      И тут я почувствовал на себе чей – то взгляд, от которого по всему телу побежали мурашки животного страха. И исходил он от огромной псины!