Мой брат, мой враг. Иван Козлов

подружки мне не диктуют, как жить. Я не диктую, и они не диктуют. Взаимоуважение.

      Настя очередной раз сбросила руки Сиротки со своих ног, сказала, обращаясь к Бильбао:

      – Действительно, жаль, что не ты меня вчера нашел. Предупреди, когда в следующий раз на поиски отправишься, постараюсь на глаза попасться.

      – Ты меня правильно поняла, – кивнул Бильбао. – Мы еще найдем друг друга. А сейчас – побудь с Сироткой, представь, что это я.

      Она перевела взгляд на плечи Бильбао, на широкую грудь, на живот с квадратами мышц.

      – Не ты, – сказала. – Далеко не ты.

      Сиротка мало что понял из их разговора, но кое-что все же уловил:

      – Мы братья, понимаешь? Мы с ним одна кровь! Мы всегда друг за друга, до конца…

      Настя даже не вслушивалась в его бормотанье, протянула Бильбао стакан:

      – А как насчет брудершафта?

      – Оставим на потом.

      – Я снимаю комнату на Приморской улице, третий дом от края, справа. Еще четыре дня тут буду. Придешь? Я хочу, чтоб ты пришел.

      Бильбао кивнул.

      Она встала, прошла так, чтоб задеть бедром руку Бильбао:

      – Я завтра ждать тебя буду. Посмотрю, как ты держишь слово.

      И твердой, уверенной походкой направилась во вторую комнату. Сиротка поскакал вслед за ней, оборачиваясь и победно подмигивая Бильбао.

      Вечером, когда солнце уже по пояс окунулось в море, они всей гурьбой вышли из дома и отправились на побережье. Левее городского пляжа, за огромными серыми камнями, разделись догола, всколыхнули зеркальную воду залива, и волны, медные от последних лучей светила, заплескались в отрывистый берег…

* * *

      А утром следующего дня Бильбао сидел напротив человека в милицейской форме и уныло разглядывал трещины на лаковой крышке стола. Разговор складывался очень даже неприятно.

      – Ты что-нибудь слышал про статью сто семнадцатую? Знаешь, какой срок там светит?

      – Что, на меня заявление от изнасилованных поступило? – спросил Бильбао.

      – Еще нет, но вполне, думаю, может поступить. Вчера вот опять притон в доме организовал, потом голыми в море купались. Было?

      – Было. Но ведь, дядя Федя, повод какой: друг первый курс университета окончил, в отпуск приехал…

      – Колька-то? Исаев? Видишь, парень какой молодец. Вы в школе за одной партой сидели, а он вон как пошел. Учится, и не где-нибудь, а в университете.

      – Так мы же два события вчера отмечали: я тоже в университет поступил, на журфак. Заочно, правда. Вот и выпили. А без девочек и водка в горло не идет.

      – Нашел девочек, – хмыкнул милиционер и снял с капитанского погона невидимую пылинку. – Ты ведь всех, кого ни встретишь, без разбору в кровать тянешь… Неприятно мне, племяш, с тобой на эту тему говорить, но приходится, потому что сеструху жалко. Мамку твою жалко, понял?

      – Ты меня, дядя Федя, вообще половым гангстером представляешь?

      – А кто ж ты? Гангстер и есть. Даже Полякову!..

      Бильбао удивленно вскинул голову, а капитан продолжил:

      – Да,