Мой брат, мой враг. Иван Козлов

договорились?

      – Почти. Без аванса за такую лихую стачку не возьмусь.

      – Стачка – это что?

      – Ну, вроде соглашения по-вашему. Балабаны нужны, деньги то есть, уже для того, чтоб в гости к этому товарищу съездить, кое-что приобрести. Вы же клиента попугать предлагаете? А я сам собой не больно страшный, значит, экипировка нужна.

      Страшным Лукашов не был: пальцы тонкие, худые, белые. И лицо смазливое, как у актера, чью фамилию Дойник не помнит, но там, в этом фильме, все бабы в него влюблены были. А тот факт, что деньги просит, – так это хорошо: значит, человек дела. Практик.

      Дойник без лишних слов достал кошелек, отсчитал четыре сотни, положил их стопкой перед собой на столе. Лукаш тоже молча наклонился, взял деньги. Через его расстегнутую рубаху Павел Павлович разглядел синюю татуировку – голову оленя. А ниже наискосок – почему-то слово «Жук».

      – И сколько составляет аванс от общей суммы? Десятую часть, надеюсь?

      Это было многовато. Немного поторговались. Остановились на двух тысячах.

      – Двести бутылок водки! – сказал, подняв вверх палец, Дойник.

      Лукаш кисло улыбнулся:

      – Были времена – я столько за ночь зарабатывал.

      По пути домой остановился у пивного киоска, выпил кружку и сказал сам себе:

      – Ну народ дурной пошел, а? Взял и деньги выложил! На что он надеется? Что я сейчас все брошу и побегу искать клиента? Наивный! Я раньше думал, на белом свете один Захар такой…

      Он взглянул на часы. Пора было бежать на вокзал, встречаться с Захаром Скрипачом.

      Глава 3

      Захар приехал в Светловск к поезду провожать двоюродную сестру, гостившую у матери и теперь уезжавшую в Ростов, в университет. Надо было помочь ей погрузить в купе сумки с яблоками и грушами, коробку с виноградом. И еще надо было познакомить ее с Лукашом: ну что ж делать, раз попался на удочку.

      Захар – человек прямой, он Наташе правду сказал. Мол, в кости проигрался, должен тебя познакомить с друганом, ты уж потерпи его до ухода поезда. Думал, сеструха обидится, но та все правильно поняла.

      Переживал Скрипач, что Лукаш хамить начнет, чего доброго, приставать к Натке, но все получилось совсем не так. Подошел к вагону друган с таким букетом роз, какие только в кино показывают. И слова умные складно говорить начал – откуда такого набрался? Захару даже приятно стало, что Лукаш не забыл, вовремя на вокзал пришел.

      До отправления минут пять осталось, когда к Натке еще двое провожающих подошли. Подошли так, будто не было рядом с ней ни Захара, ни Лукаша. Один с ней поздоровался, стал говорить, а другой, высокий, белесый, ни слова не проронил. Она тоже вела себя так, будто не замечала его. Только когда состав дернулся и она уже встала на ступеньку вагона, белесый взял и надел ей цепочку. Золотую цепочку с крестиком. Она даже сказать ничего не успела. Молча смотрела на него, хмурого, неулыбчивого, до тех пор, пока проводница не оттеснила ее в вагон.

      Ушел поезд.

      И тогда Лукаш сказал Скрипачу:

      – А