Собрание сочинений. Том XII. Вадим Пряхин

и изгнан из дома, причём с позором, как «самый великий грешник».

      «Тут уж ничего не попишешь. Такая я родилась, такой и помру», – ежедневно и ежечасно внедряла в своё сознание наша героиня эту шедевральную мысль.

      А нам ничего другого не остаётся, как робко пожать плечами и плавно руками развести: мол, имеет право (причём полное и законное)…

      16. Королева на улице

      Чувства – окраска мысли. Без них наши мысли – простые, сухие, безжизненные абрисы, контуры, но не картины.

Н. Шелгунов

      Одевалась Ольга Юрьевна всегда со вкусом, причём предпочитала почему-то тёмные и строгие одежды с красной или голубой окантовкой.

      Лицо её вне зависимости от настроения мало что выражало. Разве что подобие кислой гримаски, как отмечали впоследствии наиболее наблюдательные и опытные эксперты и биографы.

      Ходила она, как правило, почти круглый год в мини-одеждах: и плащи, и юбки, и платья были обязательно выше колен. Так что, когда она шла по вестибюлю метро, к примеру, в пальто и его пола на третьем шаге чудесным образом распахивалась, всем мужчинам-счастливчикам представлялось такое изумительно-приятное зрелище, что у них сначала дух захватывало, а затем они под разными предлогами искали с ней знакомства. Когда же она, восседая сразу на двух местах вагона электрички, с лёгкостью необыкновенной закидывала ногу на ногу, то и юнцы, и зрелые, вполне сформировавшиеся мужи, сидящие напротив неё, с замиранием сердца обозревали открывшееся перед ними блистательно-прекрасное видение, причём шикали на снующих перед ними пассажиров. Ибо они хотя бы и на полсекунды, но всё же прерывали чудесное зрелище и мешали им радоваться жизни, пока прекрасная незнакомка демонстрирует им свои прелести…

      Как многие из нас уже достаточно хорошо знают, Ольга Юрьевна имела сравнительно небольшое, по сравнению со всем остальным, ангельской красоты и свежести личико, но зато на широких борцовских плечах. И это достаточно редкое сочетание никак не меньше шокировало публику, чем мощные бёдра. Невообразимо приятной полноты руки нашей прелестницы летом были, как правило, обнажены почти до плеч, а по локоть (в обязательном порядке) обтянуты белыми перчатками…

      Поэтому одна часть мужчин имела возможность любоваться маленькими пухленькими пальчиками, а другая – верхней частью рук Ольги Юрьевны, которые по мощи ничуть не уступали Бельмондо или Сталлоне. С той лишь разницей, что они самым надёжным образом заплыли ослепительно-белым первоклассным слоем жира, через который совершенно невозможно было бы рассмотреть следы какой-либо жилки или сосудика (даже и под сильным увеличительным стеклом)…

      В очередях же Ольге Юрьевне удавалось стоять раза в два меньше, чем обычному человеку.

      Ибо все без исключения мужчины пропускали её без очереди, причём считали это честью для себя и как бы само собой разумеющимся. Тогда как женщины (и молодые, и старые) сверлили её глазами, с превеликим трудом пытаясь скрыть свою зависть, и не сговариваясь прекращали