Философский детектив. Игорь Сотников

правду, в которой он представал перед собой, не обелённым мудростью архонтом (внешняя его личина, известная всем), а таким же бараном, каким он был во все времена (внутренняя его сущность, известная ограниченному кругу родственных бараньих душ).

      – Как же я посмотрю в глаза членам коллегии? – Сглотнув накопившееся у себя в горле, архонт снова вспотел, вспомнив все эти язвительные рожи, этих членов коллегии, где номинальным председателем числился он.

      – Сволочи, будут опять за спиной шептаться, что фортуна не просто благоволит мне со жребием, позволяющим мне занимать эту должность третий год подряд, но и намекать на мою близость к комиссии по жеребьевке. Что, дескать, позволяет мне, войдя в сношения с фортуной, нужным образом выкинуть жребий в мою сторону. – Размышления архонта привели его к вспышке ярости, и если бы на нём не была накинута эта баранья шкура, то он бы очень больно исщипал себя, а так руно, приняло на себя весь этот иступленный гнев архонта. Но потом архонт, вспомнив, далеко не лучшее поведение других членов коллегии, которые, как он смутно, но всё же помнил, вели себя на празднике очень даже вызывающе, кичась своим, на этот раз пьяным положением. Что, между прочим, было ими использовано не только в полной мере, но и очень в личных целях. Так что, не предположительно вероятно, а само собой, разумеясь, сегодня на собрании коллегии, у него будет огромный повод посмеяться, прямо в эти помятые и побитые после праздников лица своих коллег.

      – Ну чё, Молон, опять будешь молоть чушь о том, что в темноте перепутал ограду и напоролся на сук, который как все слышали, оказался рогами обманутого мужа, которыми он тебя и забодал. – Демосфен очень весело усмехнулся, представив своего товарища по коллегии Молона, чья вчерашняя разбитость физиономии тем бугаем, сегодня обязательно даст о себе знать, и будет светиться всеми цветами радуги. Что, конечно, никого из членов коллегии не оставит безучастным к нему и обязательно заставит обратиться к Молону с таким сочувственным словом.

      – Это печать моего качества, говорящая о том, что я ещё что-то могу, в отличие от некоторых. – На что Молон, как самый молодой из коллегии, подчеркнув это, таким способом, обязательно решит ответно поддеть остальных.

      – Ну, если размышлять о том, о чём всё это говорит. То, судя по тому, что твоё лицо раз за разом несёт на себе печати этих качеств, я могу сделать только один вывод. Что история учит человека тому, что человек ничему не учится из истории. – В ответ Молону, не может не поумничать, видимо очень сочувствующий софистам, непонятно каким образом зачесался тут среди этих почтенных мужей, этот явно гражданин только в первом поколении, архонт Гегель. От которого, очень уж насыщено попахивало варварством и который смотрел на всё окружающее, через призму собственного исторического контекста.

      – Не учи учёного. – В одну короткую фразу затыкает рот Гегелю Молон, готовый,