Пришельцы. Олег Викторов

без крика.

      – Хрен с ними, – лишь махнула рукой. – Сегодня отец должен чего-то получить…

      Несмотря на свои запои, отец был сантехником от бога и в дни редкой «завязки» копейку в дом приносил.

      Пока Людмила смотрела во все глаза «Юнону и Авось», в дом к ней пришла беда. Страшная, валящая с ног, непереносимая. Отец действительно получил какие-то деньги в тот день. И сразу же купил ящик водки и нехитрой закуски. Где разливали ту дрянь неизвестно, но по психике запойного мужика она ударила катастрофически. Дочь так и не узнала, что произошло между родителями. Отец схватил топор в руки и несколькими ударами изуродовал лицо жене почти до неузнаваемости. Как минимум три удара оказались смертельными. Затем он ворвался в детскую комнату и одним махом снёс голову сыну, сидевшему за уроками. Потом, по словам оперативников, расследовавших это дело, вернулся на кухню, выпил ещё стакан пойла, ткнулся лицом в стол и больше не проснулся.

      Девчонку на воспитание взяла двоюродная тётя. Именно поэтому Людмила оказалась в новом районе и в новой школе.

      – Они никогда не ссорились так, чтобы до мордобоя. Никогда! Понимаешь? – закончила она свой рассказ. – Отец и на нас с братишкой руку не поднимал. Это всё отрава эта, людей в нелюдей превращающая. А они её глушат и глушат…

      – Ты что, на всех алкашей так бросаешься?

      – Нет, – она опустила глаза. – Просто… Просто годовщина сегодня. Накатило, видимо…

      – А чего бежали-то? – он сейчас ненавидел всех выпивох на свете. – Накостылять им, и все дела.

      – За что? – искренне удивилась она. – Если мордовать больного человека, он выздоровеет, что ли? Тебя этому в боксе учат?

      Он ничего не ответил, лишь отвёл глаза от её лица, казавшегося ему ещё красивее после тяжёлого рассказа, после пролитых слёз.

      – Я тебе, Димка, это затем рассказала, чтобы ты относительно меня никаких иллюзий не испытывал. Девочка я без приданого и с туманным будущим. Школу закончу, конечно, а вот дальше… На институт денег мне тётка точно не наскребёт. Мы ту квартиру сдаём, чтобы жить нормально. Если только сама поступлю…

      – А при чём здесь это? – он обиделся. – Я люблю тебя! Понимаешь? Люблю! И какое мне дело до твоего прошлого?! А будущее… Мы его вместе построим!

      Она промолчала, только посмотрела на него как-то странно: и влюблённо вроде, и доверительно, и в то же время не без сомнения…

      «Зачем?! Зачем память подбрасывает мне это именно сейчас? – подумал он, с ненавистью глядя на телефон, лежащий на столе. – Быть может, потому, что Людмила тогда тоже стояла у точки невозврата, а ведь выкарабкалась, человеком стала. Но у неё ситуация другая была, я же… Не хочу больше жить. Не хочу!»

      Теперь к нему в мысли явился Никита Никитович, с его неподражаемой харизмой, с его вечными, гранитными словами о необходимости держать любой удар, о точке невозврата, и перейдя которую – нужно продолжать биться.

      …Придя на первую тренировку после летних каникул, в свой последний школьный год, Дмитрий увидел в тренере