Сомнение. Дмитрий Босяченко

ривычную уверенность, расчет и полное владение собой, он обязан перестать быть человеком, превратиться в машину, не борющуюся с обстоятельствами, но создающую их.

      Её же трясло. Нужно было остановить эти немыслимые вибрации тела, пока они не захватили и душу. Он отвёл её в душ. Включил еле тёплую воду и больно схватил за бедро.

      – Успокойся! Просто дыши. Дыши и ни о чем не думай. Я рядом. Все будет хорошо. Верь мне!

      И её отпустило. Дрожь ушла. Она поверила. Она всегда верила ему, когда он так просил об этом.

      От резкого расслабления по ногам с новой силой потекли околоплодные воды.

      Вещи были собраны неделю назад. Оставалось только одеться самим. Май был холодным, а в ночи становился ещё холоднее.

      – Я отвезу.

      – Нет, давай на скорой.

      – Самим быстрей будет – зачем терять время? Сама знаешь, какие у нас скорые…

      – На скорой! Так безопаснее.

      – Алина…

      – Лёня, хватит, прошу тебя! Я знаю, ты можешь, но мне так спокойнее – у них опыт, оборудование в машине есть, уколы там, если понадобится. Мне давно не двадцать пять, и ты прекрасно знаешь, как протекала у меня беременность.

      – Я понял. Извини.

      Алина проверяла родильную сумку – всё ли на месте. Леонид воспользовался минутой, забежал в ванную комнату, достал припрятанный там ингалятор и припал к нему, как алкоголик к бутылке. Вдохнул прохладного аэрозоля раз, другой. И третий. И ещё раз. Задышал.

      – Лёня, ты скоро?

      Скорая приехала быстро. Алина даже успела шутливо закатить глаза, пожурив Лёню за его ворчания на этот счет.

      Врачи заботливо утрамбовали Леонида с Алиной в кузов, дали плед.

      – Куда едем, в ближайший?

      – Нет, – Леонид сунул врачу бумажку договора с роддомом.

      – Туда можем не успеть, почти два часа ночи – мосты скоро разведут и что делать будем?

      – Нужно туда, – отрезал Леонид.

      Врач посмотрел на Алину.

      – Понимаете, там детская реанимация есть хорошая. Лучше именно в этот роддом, – улыбка не сходила с лица Алины, несмотря на схватки.

      – Ну, хорошо, попробуем. Но рискуем.

      Завелись.

      Двигались аккуратно.

      Алина периодически постанывала, держась за живот. Леонид охватил её руками за плечи. Он то и дело смотрел на часы. По его ощущениям водитель ехал слишком медленно, ловил каждый красный свет, хотя ночная дорога была пуста. На очередном светофоре Леонид не выдержал. Он живо подсел ближе к кабине, так что ни врач, ни Алина не успели его становить, и заговорил водителю почти в ухо.

      – Друг, мы же на скорой, дороги пустые – врубай мигалки и погнали уже!

      – Ты мне не начальник! Вернись на место, а то высажу обоих!

      Леонид сжал скулы, залез в боковой карман кожаной куртки. Достал удостоверение. Жёстко сунул красную корочку в нос водителю, почти ударив ею.

      – Теперь начальник! Быстро врубил сирену и чтоб без остановок, на спидометре девяносто минимум! Все понятно?

      Предписания были исполнены.

      – Терпеть не могу, когда ты так делаешь! – шепнула Алина мужу, когда он вернулся к ней.

      – Я сам, но сейчас тот случай, когда меня можно простить.

      Оба улыбнулись. Леонид ещё крепче обнял Алину, согревая и успокаивая её теплом своей ледяной безмятежности, силой объятий.

      Леонид кивнул на живот.

      – Может всё-таки кесарево?

      – Нет. Я должна сама.

      – Я могу повлиять на твоё решение?

      – Нет.

      – Алина, он переношенный, двойное обвитие.

      – Я в курсе. Врачебных показаний нет. Если врач скажет, то сделаю, но сама просить не буду! А ты просто хочешь перестраховаться.

      – Естественно хочу! Тебе сорок лет, ты знаешь сколько…

      – Да, я получше твоего знаю статистику поздних родов! Даже не представляешь сколько всего я уже перечитала на эту тему.

      – И что?

      – Я должна сама. Мне важно.

      – И как это называется?

      – Я не знаю. Давай, ты мне скажи?

      – Эгоизм.

      Алина отсела.

      – Я рискую собственной жизнью ради того, чтобы он появился на свет. Ради того, чтобы ты, наконец, стал отцом, а мы настоящей семьей! И ты называешь меня эгоисткой?

      – Хорошо. Тогда поправь меня. Просто я пытаюсь и не могу понять твои мотивы.

      – Господи, Лёня, ты можешь хоть раз в жизни, хотя бы на минуту перестать быть следователем? Перестать работать? Мотивы, алиби, вердикт… Нет их, нет! Просто я так чувствую, мне всего лишь это необходимо, я верю, что так будет лучше! Для нас обоих, – Алина погладила живот, – Такая мотивация тебе понятна? Сомневаюсь.

      Оставшийся путь провели в молчании, успев переехать мосты.

      2

      – Езжай,